Архив Ноябрь 2004 - «Каспийский Клондайк»

Геополитическое положение Каспия может быть схематично изображено в виде расходящихся концентрических окружностей, обозначающих уровни и интенсивность участия региона в международных отношениях. Хотя, на наш взгляд, близость к Каспию не может быть единственным критерием степени вовлеченности тех или иных стран в проблемы региона и их роли в решении этих проблем. Тем не менее для первичной структуризации стран, так или иначе вовлеченных в каспийскую проблематику, дадим общее описание концентрической схемы.

Карта Каспийского моря, Мировая энергетика

Карта Каспийского моря, Мировая энергетика

Первый (внутренний) круг образуют пять прикаспийских государств: Азербайджан, Иран, Казахстан, Россия и Туркмения. Государства этой группы имеют непосредственный легитимный доступ к ресурсам Каспия, с различной степенью интенсивности, эксплуатируют многие из месторождений, и они же обречены на решение его проблем (загрязнение, колебания уровня, сохранение и поддержание биоресурсов и т.п.). Для некоторых из этих стран таких, как Азербайджан и Туркмения, ресурсы нефти и газа самого Каспия и прилегающих территорий являются определяющим фактором их экономического развития, в определенной ситуации – главным источником средств. Для них критическое значение имеют доступ на внешние рынки, привлечение иностранных инвестиций и надежность путей экспорта нефти и газа. Казахстан является страной, для которой нефтегазодобыча на Каспии и в прилегающих районах играет весьма важную, но не решающую роль, поскольку там относительно хорошо развиты некоторые другие отрасли экономики, имеются иные районы нефтедобычи и более диверсифицированы пути экспорта углеводородов.

Для России и Ирана добыча нефти и газа на Каспии не имеет первостепенного значения, но существуют серьезные интересы влиять на направления потоков углеводородов, включая заинтересованность в осуществлении части транзита через их территорию. Кроме того, им и, прежде всего России, не безразличен состав присутствующих в этом регионе государств. Кроме того, Россия, будучи вовлеченной в конфликты на Северном Кавказе и не безучастно относящаяся к ситуации в Закавказье, заинтересована в сохранении своего присутствия и рычагов влияния на все страны кавказского и прикаспийского региона.

Ко второму кругу могут быть отнесены государства и территории, через которые проходят или могут пройти жизненно важные со стороны Каспия нефте- и газопроводы, железные и автомобильные дороги, линии связи и т.п. К этому «клубу» следует причислить Грузию и северокавказские субъекты Федерации России, не входящие в первый «список» (Ростовская область и южнее). От положения в этих странах и территориях и от политики их властей во многом зависит, каков будет режим доступа к экспортным ресурсам Каспия. В то же время экономическое состояние этих стран и территорий во многом зависит от технического, экономического и режимно-правового состояния путей доступа к региону и его ресурсам, причем отказ в нормальном доступе может (по крайней мере, для некоторых из них) оказаться источником более высоких доходов, чем обеспечение такого доступа. С другой стороны, препятствие на этом пути стимулирует приход новых стран и появление альтернативных коммуникаций, что может привести к перераспределению структуры доходов от обеспечения доступа к ресурсам Каспия.

Третий круг составляют государства, географически тяготеющие к Каспию, имеющие различного рода интересы, связанные с регионом, однако не подпадающие под две предыдущие категории. Таковыми необходимо в первую очередь считать Турцию, Украину, Таджикистан, Саудовскую Аравию, Болгарию и Грецию, а также Армению и Узбекистан. Обладая иными, не зависящими от Каспия и в целом достаточными возможностями, государства этой группы получают тем самым в вопросах каспийской политики значительную «свободу рук», диапазоны практического и политического маневрирования. Поступления от транзита для всех этих стран, конечно, желательны, а для некоторых из них представляют или могут представлять существенную, хотя и не жизненно важную часть доходов. Интересы, не связанные с Каспийским регионом, могут быть для них важнее, а транзит нефти может использоваться ими как средство решения иных проблем. Характер и содержание этих проблем специфичны для каждой из стран.

Глобальный уровень экономики и политики представлен тремя участниками: США с их планетарными интересами в сочетании с военно-политическими и экономическими компонентами, Европейским Союзом (ЕС) и Китаем, стратегия которых в связи с Каспием в настоящее время пока ограничивается преимущественно экономической сферой. Нельзя исключить того, что при нормализации обстановки вокруг Каспия и налаживания стабильного и эффективного использования его ресурсов к этой группе присоединится Япония. Правомерно ожидать, что после теракта 11 сентября 2001 г. будет проходить резкое повышение значимости региона для Соединенных Штатов и, соответственно, активизации здесь США, НАТО и, возможно, также Евросоюза. События в Грузии в последнее время демонстрируют намерения, по крайней мере, со стороны Вашингтона, к территориальному расширению своего влияния в сопредельном регионе.

Следует подчеркнуть, что в случае разрастания и затягивания крупномасштабных военных операций США и поддерживающих их государств против так называемого исламского терроризма Каспийский регион может не только оказаться втянутым в военное противостояние, но и стать одним из его географических центров. Кроме того, развертывание антитеррористических операций с участием государств второго и третьего из упомянутых «эшелонов» тоже существенно сказывается и будет сказываться на ситуации в Каспийском регионе и его участии в мировой экономике.

Россия присутствует на всех описанных уровнях. Она – прикаспийская страна, ее территории и области, прилежащие к Каспию, имеют свои, специфические особенности и проблемы. Российская Федерация – территория уже осуществляемого и потенциального транзита энергоресурсов из Каспийского региона. В то же время Каспий для России – лишь один из узловых пунктов ее интересов. Москва участвует и в глобальной мировой политике, где взаимодействует непосредственно с Вашингтоном и также рискует быть втянута в конфликт противоборствующих цивилизаций.

Свой взор на Каспийский регион как перспективную нефтегазодобывающую кладовую международное сообщество обратило немногим более десятилетия назад. С тех пор не утихают споры относительно объемов углеводородных запасов Каспия, его роли как потенциального источника энергоносителей, способного обеспечить диверсификацию поставок и снижение зависимости мирового рынка от ближневосточной нефти. И лишь в одном вопросе международные аналитики единодушны – в необходимости развития транспортной инфраструктуры в регионе.

Неблагоприятное для нефтегазодобывающих компаний географическое положение Каспийского региона (нехватка надлежащей транспортной инфраструктуры, удаленность от основных рынков сбыта, отсутствие прямого выхода к открытому морю и необходимость транзита добытой нефти через территории третьих стран) автоматически выводит проблему транспорта углеводородов в число основных для реализации проектов освоения нефтегазовых ресурсов региона. Отлично понимая, что без создания максимально разветвленной трубопроводной системы потенциал нефтегазового бассейна может в значительной степени остаться невостребованным, руководство прикаспийских государств, работающие в регионе компании, да и прочие заинтересованные лица и институты проделали значительную работу в этом направлении. С разных сторон к Каспию потянулись ветки различных магистралей. Так, осенью 2001 г. с Черноморского терминала Южная Озереевка была отгружена первая казахстанская нефть, экспортируемая по трубопроводу КТК. Через год состоялась церемония закладки «первого камня» трубы Баку–Джейхан, строительство которой должно завершиться в первой половине 2005 г. 28 сентября 2004 г. был дан официальный старт строительству нефтепровода Атасу (Казахстан)–Алашанькоу (Китай), завершить которое планируется к середине декабря 2005 г., ввести трубу в эксплуатацию – в 2006 году.

Напрашивается вопрос: не перестарались ли власть имущие в своей приверженности к концепции «множественности» путей доставки углеводородов, благословляя заведомо необеспеченные нефтью маршруты, или здесь экономические критерии уступают место чистой политике?

Возможно, кто-то и усомнится в достоверности наших утверждений о том, что экспортный потенциал Каспийского региона в ближайшие 10–15 лет окажется не столь значительным, чтобы обеспечить заполнение уже существующих, модернизируемых, строящихся и проектируемых трубопроводов. Дабы не быть голословными, предлагаем сопоставить прогнозы по добыче основных нефтегазодобывающих прикаспийских стран, с нынешними и будущими мощностями экспортных маршрутов.

Сегодня в силу еще малой геологической изученности региона трудно говорить о его действительных углеводородных запасах. Картина прояснится в ближайшие 3–5 лет, когда будут завершены основные геологоразведочные работы (при условии сохранения их сегодняшних темпов). Однако уже сейчас за счет буровых работ последних лет число открытых месторождений увеличилось до 25, при этом самые многообещающие результаты получены уже не в западной (азербайджанской), а в центральной и северной частях акватории, соответственно, на структурах Хвалынская, Широтная, Курмангазы и Кашаган.

По оценкам специалистов, к 2010 г. в Каспийском регионе будет ежедневно добываться около 3,8 млн барр. нефти, причем на долю Казахстана придется более 50% всей добычи, Азербайджана – около 15–30%, несмотря на отсутствие там в последние годы крупных открытий. Таким образом, по логике вещей, судьбу каспийских трубопроводных проектов в первую очередь должны определять Казахстан и Азербайджан – государства, способные предоставить на экспорт наибольшие объемы нефти.

С 50%-ной вероятностью можно утверждать, что по мере роста степени изученности региона прогнозные оценки ресурсного потенциала, а, следовательно, и объемов добычи, изменятся в большую сторону, однако с аналогичной вероятностью возможно движение и в противоположную.

Объемы нефти, которые к 2010 г. Каспийский регион сможет предложить на экспорт, представлены на графике.

Проведенные расчеты показали, что:
1) если отказаться от строительства новых трубопроводов и заниматься лишь модернизацией и развитием существующих, нехватка транспортных мощностей в Каспийском регионе возникнет только в 2007 г., и к 2010 г. составит 406,8 тыс. барр. в сутки (20 млн т в год);
2) трубопровод Баку–Джейхан, ввод в эксплуатацию которого ожидается в начале 2005 г., не будет обеспечен нефтью. При наличии данного трубопровода избыток транспортных мощностей в 2005 г. составит 600 тыс. барр. в сутки (30 млн т), к 2008 г. – он снизится до 200 тыс. барр. в сутки (10 тыс. т), а к 2010 г. опять возрастет до 593,2 тыс. барр. в сутки (29,7 млн тонн).

Рассмотрим чисто гипотетический вариант – отказ от строительства Баку–Джейхана и концентрацию только на проекте трубопровода Казахстан–Китай, что было бы, кстати, логичным, поскольку Баку–Джейхан прежде всего ориентирован на азербайджанскую нефть, а Азербайджан вплоть до 2010 г. не будет испытывать потребности в новых экспортных маршрутах. Трубопровод Атасу–Алашанькоу планируется построить к концу 2005 г. – это вторая часть проекта по транспортировке каспийской и центрально-казахстанской нефти в Китай. Первая была осуществлена год назад после завершения строительства нефтепровода Кенкияк–Атырау, который пока работает в реверсном режиме. Казахстан и КНР рассчитывают построить нефтепровод Кенкияк–Кумколь, который завершит проект Западный Казахстан–Китай лишь после окончания строительства трубопровода Атасу–Алашанькоу, однако конкретных сроков не называют. Итак, трубопровод Казахстан–Китай так же как и Баку–Джейхан, будет запущен в 2005 г. Однако в этом случае в 2005 г. избыток транспортных мощностей составил бы лишь 300 тыс. барр. в сутки (15 млн т – меньше, чем в случае с Баку–Джейханом), к середине 2007 г. снизился бы до нуля, затем Казахстан начнет испытывать недостаток в транспортных мощностях (в 2008 г. этот показатель составит порядка 5 млн т). Дефицит, кстати, можно было бы нивелировать за счет предполагаемого увеличения пропускной способности данной трубы; в 2009 г. будет наблюдаться баланс экспортных объемов и транспортных мощностей, а в 2010 г. (без учета увеличения пропускной способности трубы Казахстан–Китай) недостаток мощностей составит 200 тыс. барр. в сутки (10 млн т в год).

В сложившихся условиях самым реалистичным, но далеко не оптимальным, является вариант, предполагающий ввод в эксплуатацию и БТД, и Казахстан–Китай. Тогда избыток транспортных мощностей в 2010 г. составит 800 тыс. барр. в сутки (порядка 40 млн т). При этом, правда, в отличие от Баку–Джейхана, казахстанская труба (и по географическим, и по экономическим соображениям) может быть заполнена российской нефтью. Действительно, Китай рассчитывает, что нефтепровод Атасу–Алашанькоу, по крайней мере, до завершения строительства трубы от Кенкияка до Кумколя будет использоваться для транспортировки в Китай нефти с месторождений близ Кумколя и из России. Российские компании, работающие в Западной Сибири, могут быть заинтересованы поставлять свою нефть через Казахстан в Китай, используя для этого мощности построенного еще в конце 80-х годов. нефтепровода Омск–Павлодар–Шымкент–Туркменабад (он напрямую соединен с магистральными трубопроводами Транснефти).

Приведенные данные вызывают закономерный вопрос: являются ли 2,7 млрд долл. (расходы на первую очередь Баку–Джейхан) приемлемой ценой для достижения преимущественно политических целей – обеспечения присутствия некоторых сверхдержав в Каспийском регионе, непосредственно не связанных с нефтяным бизнесом? Ведь существует значительная вероятность того, что нефтепровод может оказаться не обеспеченным нефтью и не будет полноценно функционировать.

Архив журналов

Журнал «Мировая энергетика»

Ноябрь 2004 г.

Каспийский Клондайк

Журнал «Мировая энергетика»