Архив журналов

 

Журнал «Мировая энергетика»

Декабрь 2004 г.

 

Главная
Статьи
Мероприятия
Новости
Партнеры
Авторы
Контакты
Вакансии
Рекламодателям
Архив
Книжная полка
 
 
КАРТА САЙТА
 
 
 
 
 return_links(1); ?>
 
return_links(1);?> return_links(1);?> return_links(1);?> return_links();?>

Альбион в газовом тумане

Цикл публикаций «Энергетические портреты» стран, оказывающих заметное влияние на мировые рынки, редакция завершает статьей о Великобритании. Сегодня Великобритания – одна из немногих стран Европы, не только полностью обеспечивающая себя энергоресурсами, но и экспортирующая их.
Николай КАВЕШНИКОВ,
научный сотрудник Института Европы РАН
Да, страна импортирует около половины потребляемого угля, но это преимущественно высококачественные коксующиеся угли, используемые в металлургической промышленности. К тому же и объем импорта не очень велик – около 6% совокупного потребления первичной энергии. Да, страна импортирует значительное количество низкокачественной нефти, но взамен, в гораздо больших объемах, продает за рубеж более качественную нефть, являясь нетто-экспортером (46 млн т.н.э. в 2000 г.). Наконец, экспортирует газ с месторождений Северного моря (9 млн т.н.э. в 2000 г.).

Однако интенсивная эксплуатация нефтяных и газовых месторождений, сопровождавшаяся политикой низких внутренних цен на нефть и газ, привела к ощутимым диспропорциям национального энергобаланса. Из 230 млн т.н.э. потребляемых энергоресурсов, 35% приходится на нефть и 40% – на газ, при незначительно развитой ядерной энергетике (10%) и очень слабо используемых возобновляемых источниках энергии (1%). В таком энергобалансе не было бы ничего угрожающего, если бы не одно «но». Запасы нефти и газа в британском секторе Северного моря уже начинают истощаться. Уровень добычи газа сокращается с 2002 г., падение добычи нефти прогнозируется в 2007–2008 годах.

Политика Великобритании по дальнейшему развитию ТЭК в целом аналогична энергетической стратегии большинства стран Европы. Особое внимание планируется уделить повышению энергоэффективности, для чего пока еще наличествуют значительные резервы. Прогнозируется, что к 2030 г. энергоемкость ВВП сократится почти вдвое и составит всего 83 т.н.э. на 1 млн евро (табл. 1). Однако при ожидаемом более чем двукратном росте ВВП это позволит лишь снизить темпы роста спроса на энергоресурсы. Осуществляется целый ряд мер, стимулирующих использование возобновляемых источников энергии, но даже при ожидаемом пятикратном росте (!) до 2030 г. они дадут лишь 4% требуемых энергоресурсов. Рост добычи угля невозможен из-за сложных условий добычи и ее низкой экономической эффективности, хотя государство планирует продолжать поддержку отрасли, чтобы обеспечить минимально необходимый уровень диверсификации электроэнергетики. Неизбежен рост зависимости от импорта нефти и газа. При этом наиболее болезненным становится рост импорта газа: к 2030 г. его доля в потреблении первичной энергии достигнет 50%, при импортной зависимости – 60–75%. Насколько серьезные испытания ожидают британский ТЭК и велика ли опасность экономических потрясений из-за вероятной нестабильности поставок газа?

Немного истории

Начиная с 60-х годов, когда с достоверностью выяснилось, что запасы газа и в Британском, и в Норвежском секторах Северного моря весьма велики, Британская газовая корпорация (БГК) начала закупки газа в Норвегии. Он закупался в небольших количествах для того, чтобы:
— максимально увеличить время эксплуатации собственных запасов «голубого топлива», поддерживая объемы импорта на уровне, хотя и значительном, но не угрожающем энергонезависимости;
— поддерживать относительно высокие внутренние цены на газ, тем самым дав возможность использовать это топливо лишь частным и малым промышленным потребителям. В первую очередь высокие внутренние цены на газ препятствовали его использованию в качестве топлива для производства электроэнергии – БГК считала, что это крайне нерациональный способ потребления «первоклассного топлива».

В начале 80-х годов правительство Великобритании начинает противодействовать этой стратегии БГК, что в значительной мере связано с политикой либерализации газового рынка и желанием лишить БГК монопольной позиции. Перелом наступает в 1984 г., когда правительство отклоняет уже подписанный БГК новый долгосрочный контракт на импорт норвежского газа и торпедирует переговоры по продлению старого. Становится очевидным, что по истечении срока действующих контрактов в начале 90-х годов Великобритания станет полностью зависима от внутренней добычи газа. Ее увеличение национальными производителями ведет к падению внутренних цен на газ и открывает возможности его широкого использования во всех отраслях экономики. Более того, правительство не только стимулирует рост добычи газа национальными компаниями, но и создание экспортных мощностей в континентальную Европу. Апофеозом этой новой стратегии стало введение в строй в октябре 1998 г. газопровода «Интерконнектор» из Бакстона в Зеебрюгге (Бельгия). Хотя этот газопровод может использоваться в обоих направлениях, его экспортная мощность составляет 20 млрд м3 в год, в то время как импортная – лишь 8,5.

Коренные изменения в энергобалансе Великобритании, произошедшие за последние два десятилетия, целиком и полностью являются следствием целенаправленной экспортно-ориентированной политики правительства страны. В 1982 г. спрос на газ составлял 54,2 млрд м3, из которых на долю импорта приходилось лишь 22%, национальное производство росло медленно, и практически ни один кубометр газа не использовался для производства электроэнергии. В 1997 г. Великобритания впервые стала нетто-экспортером газа. В 2002 г. спрос на газ практически удвоился и достиг 113,4 млрд м3, из которых 30% используются на электростанциях, еще около 9,3 млрд м3 идет на экспорт. За эти 20 лет доля газа в энергобалансе страны выросла с 23 до 41 процента.

Уже в конце 90-х годов повышение зависимости от импорта газа в среднесрочной перспективе стало очевидным. Был принят ряд мер по сокращению его потребления, в частности, практически прекращено строительство новых газовых электростанций. Однако созданные к тому моменту мощности по добыче и экспорту газа требовали загрузки хотя бы для возвращения вложенных средств. Того же требовали и заключенные ранее долгосрочные экспортные контракты. Закономерный итог интенсивной эксплуатации месторождений – падение добычи газа начиная с 2002 г. По разным прогнозам, в 2020 г. Великобритания будет импортировать около 75% потребляемого газа. Все это породило серьезные опасения в отношении безопасности и стабильности будущих поставок. Страна попала в яму, которую сама старательно вырыла. Но так ли страшен черт, как его малюют?

Опасное будущее

Все опасения по поводу безопасности будущих поставок газа можно разделить на четыре группы:
  • исчерпание запасов газа как в Великобритании, так и в близлежащих странах Европы;
  • увеличение зависимости от импорта газа из отдаленных «неевропейских» стран, что повысит как политические, так и технологические риски;
  • рост нестабильности внутренних цен из-за невозможности в условиях либерализованного газового рынка привлечь массированные инвестиции для обеспечения надежных долгосрочных поставок (проблема долгосрочных контрактов);
  • опасность внезапного прекращения поставок из-за таких событий, как технические неполадки, акты терроризма, суровые погодные условия.
Исчерпание запасов

Тезис о «неминуемом истощении запасов газа в ближайшие 20 лет» стал национальной паранойей не только в Великобритании, но и во многих странах Европы. Однако реальность не столь сурова. Как ни парадоксально, за прошедшие 20 лет запасы основных поставщиков газа на европейский рынок не уменьшились, а в ряде случаев даже увеличились (табл. 2). Объемы добычи более чем достаточно компенсировались разведкой новых месторождений. Очевидно, что в ближайшие 20 лет нехватки газа не будет. Скорее всего, она не будет ощущаться и позднее, поскольку существует весьма солидный резерв недоразведанных месторождений.

Да, в самой Великобритании запасы газа уже практически исчерпаны, объем добычи начал падать. Однако существует целый ряд потенциальных поставщиков газа на ближайшие 20 лет. Более того, уже создана и продолжает совершенствоваться транспортная инфраструктура, соединяющая Великобританию с европейским газовым рынком.

Увеличение импортной зависимости

Рост импорта энергоносителей в целом, и газа в частности, закономерно ставит вопрос об увеличении политической и экономической зависимости от стран-поставщиков – «ненадежных и не вполне дружественных иностранцев». Для Великобритании возникающая ситуация является принципиально новой, однако большинство европейских государств уже не одно десятилетие живут в условиях такой зависимости. В 2000 г. из 33 европейских стран 19 зависели от импорта газа более чем на 95%, и лишь 5 полностью обеспечивали свои потребности. Более того, до развала СССР это была зависимость от «принципиально недружественных иностранцев». Таким образом, Великобритания всего-навсего лишается своей прежней уникальной позиции и становится в один ряд с прочими странами Европы, чья зависимость от импортируемого газа к 2030 г. удвоится и достигнет 65–70 процентов.

Сегодня уже существует целый ряд проектов по созданию новых импортных мощностей. Речь идет об увеличении добычи «Интерконнектором» до 16,6 млрд м3, двух проектах газопроводов из Норвегии по 20–24 млрд м3 каждый, из Нидерландов – 10, из России – до 10, из Катара – 14–20 млрд м3. Начало работ по четырем первым проектам запланировано на 2005–2007 гг. В целом эти и ряд других проектов обеспечат импортные мощности в размере 100 млрд м3 в год, что практически полностью обеспечит внутренний спрос на газ.

История последних десятилетий свидетельствует, что экспортеры энергоресурсов воздерживаются от приостановки поставок. Этому препятствуют не только весомые политические соображения, но и зависимость самих стран-экспортеров от получаемых доходов. К примеру, в 2000 г. два основных поставщика газа в Европу – Россия и Алжир – получали за счет продажи газа, соответственно, около 20 и более 30% своих валютных поступлений. Еще более заинтересованы в притоке валюты потенциальные поставщики газа из Ближнего Востока и Центральной Азии.

Определенные проблемы для Великобритании и ЕС в целом может создать возникновение «газовой ОПЕК». Однако, чтобы контролировать европейский газовый рынок, в картель должны войти как минимум четыре основных поставщика – Россия, Алжир, Норвегия и Нидерланды. Вряд ли две последние страны – члены ЕС – пойдут на такое серьезное обострение отношений со своими партнерами. А без их участия «газовая ОПЕК» будет иметь весьма скромные возможности влиять на динамику газовых цен на европейском рынке.

Таким образом, серьезную угрозу стабильности поставок газа в Великобританию и Европу в целом может представлять лишь крупномасштабный, многосторонний военный конфликт в одном из (потенциальных) экспортирующих регионов: на Ближнем Востоке или в Центральной Азии. Но ведь именно для профилактики таких конфликтов и существуют дипломатия и миротворческие силы.

Либерализация рынка и безопасность поставок

В течение 40 лет существования газовой индустрии стабильность и безопасность поставок обеспечивалась путем долгосрочных контрактов, заключавшихся на 15–25 лет по принципу «бери или плати». Это позволяло поставщикам с высокой степенью достоверности прогнозировать спрос и реализовывать крупные инвестиционные проекты. Существуют опасения, что новые правила европейского газового рынка лишат поставщиков таких гарантий, не будет стимула вводить в строй новые мощности, что в условиях растущего спроса на газ в долгосрочной перспективе может создать дефицит на европейском рынке. В этом отношении Великобритания находится в особо уязвимом положении, поскольку транспортная инфраструктура, связывающая ее с европейским газовым рынком, еще недостаточно развита. Насколько реальны опасения?

Во-первых, следует отметить, что объем инвестиций в газодобывающие мощности и терминалы – 1–2 млрд евро – сопоставим с инвестициями, необходимыми для строительства нефтеперерабатывающих или автомобильных заводов, а эти отрасли прекрасно функционируют в условиях свободной конкуренции без каких-либо долгосрочных контрактов. Таким образом, под угрозой остаются лишь проекты строительства газопроводов, которые требуют колоссальных капвложений (10–20 млрд евро) и не могут быть реализованы по частям. Но даже и здесь есть прецеденты, когда газодобывающие компании готовы пойти на строительство газопроводов без предварительного заключения долгосрочных контрактов, пример тому – труба от норвежского месторождения «Ormen Lange» в Великобританию стоимостью около 6 млрд евро.

Во-вторых, газовое законодательство Евросоюза отнюдь не препятствует заключению долгосрочных контрактов. Представители ЕС неоднократно подтверждали это в ходе переговоров с Россией. Скорее, речь идет о тенденции к трансформации этих контрактов – они становятся менее долгосрочными (10–15 лет вместо 15–25). Но и эта тенденция – лишь общее правило, из которого неизбежны исключения. Одно из таких исключений – проект освоения Штокмановского газового месторождения и создания необходимой транспортной инфраструктуры, для чего необходимо около 20 млрд евро. Этот проект вошел в список проектов, «представляющих совместный интерес» для России и ЕС. Он и иные масштабные стройки могут, и будут регулироваться специальным образом, возможность исключений из общих правил газового рынка прямо предусмотрена ст. 22 Директивы 2003/55/EC. Так что новые правила функционирования европейского газового рынка не являются фактором, который мог бы поставить под угрозу стабильность импортных поставок в ЕС и Великобританию.

С другой стороны, усиление конкуренции на рынке газа неизбежно повлечет за собой рост колебаний цен. Это очевидно хотя бы из опыта США, где конкурентный рынок газа сформировался к 1990 г., после чего колебания котировок увеличились на 20%. Однако это цена, которую Великобритания вынуждена будет заплатить за отказ от монопольного рынка, что может создать определенные неудобства, однако не окажет существенного негативного влияния на стабильность и безопасность поставок.

Опасность внезапного срыва поставок

В газовой промышленности всегда существовала угроза внезапного прекращения поставок из-за промышленных катастроф, террористических актов либо природных катаклизмов. Вероятность таких событий невелика, однако специфика энергетического сектора в том, что они могут привести к серьезным нарушениям в функционировании не только отдельных предприятий, но и всей отрасли. Для Великобритании последствия прекращения поставок газа сегодня особенно велики, поскольку газ обеспечивает около 40% производимой электроэнергии, и любой срыв может создать проблему для национальной энергосистемы. Следует отметить, что вероятность аварий и их последствия не зависят от протяженности газовой инфраструктуры – авария на крупном терминале в самой Великобритании или на магистральном газопроводе в 2 тыс. км от ее границ повлекут за собой сопоставимые негативные последствия.

Традиционно стабильность поставок на случай аварий обеспечивается созданием запасов либо избыточных мощностей по добыче/транспортировке. Однако из-за реализовывавшейся в последние два десятилетия стратегии развития отрасли Великобритания оказалась в гораздо более уязвимом положении, чем ее партнеры по ЕС. Пока европейские страны строили газохранилища, Великобритания страховалась от аварий созданием избыточных мощностей по добыче. С падением ее уровня эта страховка становится неэффективной. В итоге в 2001 г. запасы газа в резервуарах Великобритании составляли лишь 3,7% годового потребления (в Италии – 22%, Германии – 22, Франции – 26%). Идет строительство дополнительных хранилищ, однако и их будет явно недостаточно.

Самым узким местом в системе газоснабжения Великобритании сегодня является сеть терминалов и связанных с ними перерабатывающих мощностей. Прежде всего, речь идет о терминалах Сант-Фергюс и Бактон, которые обеспечивают, соответственно, 35 и 20% импорта газа. Авария на любом из них приведет если не к отключению потребителей, то, как минимум, резкому (в несколько раз) росту внутренних цен на газ.

Грядущая зависимость от импорта газа из других, зачастую отдаленных стран, усложнение механизмов финансирования масштабных проектов, потенциальная нестабильность в регионах добычи газа – все это, хотя и требует проведения долгосрочной и продуманной политики, все же не представляет стратегической угрозы стабильности поставок энергоносителей в Великобританию. Более существенную угрозу представляет недостаток резерва импортных мощностей на случай выхода части их из строя из-за аварий либо террористических актов. Именно поэтому правительство стимулирует освоение новых мощностей по добыче газа в Северном море, рассчитывая как можно дольше опираться на собственные ресурсы. За этот период планируется модернизировать имеющиеся и ввести в действие новые импортные и транспортные мощности.

Что касается долгосрочной стратегии, то принятый в октябре 2004 г. документ «Международные приоритеты Великобритании – Энергетическая стратегия» ставит вопрос стабильности поставок лишь на 2-е место, обозначая целый ряд стратегических направлений деятельности довольно общего характера:
  • окончание либерализации энергетического рынка ЕС;
  • интенсификация внешней политики ЕС в сфере энергетики;
  • либерализация энергетических рынков стратегических партнеров, в частности России;
  • улучшение инвестиционного режима в ключевых газо- нефтедобывающих странах/регионах;
  • содействие политической и экономической стабильности в ключевых газо- нефтедобывающих странах/регионах;
  • развитие трансграничной инфраструктуры.
На первом же месте фигурирует угроза глобального потепления и задача уменьшения выбросов СО2 в Великобритании и во всем мире.
 

Еще статьи на эту тему:

 

Журнал «Мировая энергетика»

Все права защищены. © Copyright 2003-2012. Свидетельство ПИ ФС77-34619 от 02.12.2008 г.
При использовании материалов ссылка на www.worldenergy.ru обязательна
Пожелания по работе сайта присылайте на info@worldenergy.ru