Архив Декабрь 2004 - «Кредо нашей компании - отстаивать интересы России, принимая эффективные решения»

– Вагит Юсуфович, как, на ваш взгляд, повлияет стратегическое партнерство ЛУКОЙЛа и ConocoPhilips на развитие энергодиалога между Россией и США? Какие совместные проекты планируется осуществить при участии Conoco?

– За последние несколько лет энергетический диалог между Россией и США заметно активизировался. В первую очередь, это заслуга политического руководства обеих стран, которое после событий 11 сентября 2001 г. впервые озвучило тезис о необходимости объединения усилий России и США по обеспечению глобальной энергетической безопасности. С этого момента представители российского и американского бизнес-сообщества начали активно обсуждать перспективы реализации совместных проектов.

Первым таким проектом стало строительство экспортного терминала на острове Высоцкий Ленинградской области, предназначенного для экспорта российских нефти и нефтепродуктов в США. Инициатором его реализации выступил ЛУКОЙЛ, генеральным подрядчиком – американская инжиниринговая корпорация Fluor Corporation, кредитором – американский частный инвестиционный фонд HBK Fund, а одним из гарантов по кредиту – государственное агентство США по страхованию частных инвестиций за рубежом (OPIC – Overseas Private Investment Corporation).

Убежден, что стратегическое партнерство ЛУКОЙЛа и ConocoPhilips даст новый импульс сотрудничеству между нашими странами. Впервые в истории российская и американская компании будут совместно вести освоение не отдельных месторождений, а целой нефтегазовой провинции – северной Тимано-Печоры. Здесь будет создана современная транспортная инфраструктура, позволяющая осуществлять поставки нефти на Восточное побережье США. Сегодня для этого есть все необходимые предпосылки.

Первая: ресурсная база. ЛУКОЙЛ и ConocoPhilips будут работать на 16 месторождениях. Вторая: Варандейский нефтяной терминал. К 2007 г. его мощность будет увеличена до 12 млн т. К терминалу смогут причаливать танкеры дедвейтом до 80 тыс. т, которые затем будут доставлять сырье до танкера-накопителя, способного осуществлять трансатлантические перевозки. Третья база: перерабатывающие и сбытовые мощности на северо-востоке США. У ConocoPhilips в этом районе находятся два крупных нефтеперерабатывающих завода, у ЛУКОЙЛа – более 2000 АЗС. Если синхронизировать управление всеми перечисленными активами, их рентабельность существенно возрастет.

Кроме того, ЛУКОЙЛ и ConocoPhilips намерены активно сотрудничать в ходе реализации зарубежных добывающих проектов, первым из которых станет разработка месторождения Западная Курна-2 в Ираке. Привлечение ConocoPhilips к реализации этого проекта позволит нам снизить финансовые риски и ускорить ввод месторождения в эксплуатацию. Хочу особо подчеркнуть, что освоение Западной Курны будет способствовать ускоренному экономическому развитию Ирака. Накопленная добыча нефти за время жизни проекта составит около 550 млн т нефти, а доходы иракского бюджета – не менее 45 млрд долларов.

– ОПЕК все чаще признается, что не в состоянии повлиять на рост мировых цен. Может ли увеличение экспорта нефти из России сбить высокие цены на нефть?

– Если посмотреть на динамику российского экспорта, можно легко подсчитать, что в течение последних трех лет он увеличивался в среднем на 14% в год. Тем не менее, мировые цены на нефть продолжали расти. Дело в том, что динамика цен зависит от множества факторов как объективного, так и субъективного характера. Существуют долгосрочные факторы роста цен – такие, как, например, увеличение спроса на нефть в Китае. Существуют форс-мажорные обстоятельства, которые, однако, могут длиться достаточно долго – война в Ираке, беспорядки в Нигерии и политическая нестабильность в Венесуэле. Наконец, существуют чисто спекулятивные факторы роста цен – популярность производных финансовых инструментов (фьючерсов) у инвесторов.

В настоящее время соотношение спроса и предложения реального товара на глобальном рынке остается достаточно сбалансированным. В этих условиях динамика цен на нефть определяется преимущественно ситуацией на финансовых рынках. Можно прогнозировать, что снижение цен на нефть последует за падением привлекательности игры на нефтяных фьючерсах. Что же касается влияния России на глобальную ценовую конъюнктуру, оно может существенно повыситься лишь при условии появления новых направлений экспорта российской нефти.

– Каким образом может измениться стратегия ЛУКОЙЛа при значительном снижении мировых цен на нефть?

– В 2002 г. в нашей компании началась реструктуризация, целью которой было повышение глобальной конкурентоспособности ЛУКОЙЛа. Мы использовали благоприятную ценовую конъюнктуру для того, чтобы повысить эффективность своей производственной и финансовой деятельности. Компания снизила производственные и управленческие издержки, повысила доходность реализации продукции, установила четкие критерии рентабельности инвестиционных проектов.

Новые приоритеты ЛУКОЙЛа отражены в Программе стратегического развития до 2013 г. Они носят универсальный характер: увеличение добычи нефти и газа, снижение затрат, внедрение новых технологий, оптимизация корпоративной структуры и, как следствие, увеличение прибыли и доходности на вложенный капитал. Мы намерены придерживаться этой стратегии при любой ценовой конъюнктуре. Если говорить о базовом сценарии, на основе которого рассчитываются конкретные производственные и финансовые показатели, он предполагает, что в 2004–2013 гг. средняя цена барреля нефти марки Brent будет составлять 22–24 долл. (с учетом инфляции).

– Какой средний уровень цен на энергоносители приемлем, на ваш взгляд, для развития нефтегазового комплекса нашей страны?

– Нижняя граница приемлемого для России ценового диапазона определяется рентабельностью альтернативного экспорта нефти. В 2003 г. экспорт российской нефти в дальнее зарубежье альтернативными видами транспорта составил 27%. Наиболее затратный способ транспортировки (по железной дороге) на сегодняшний день обходится российским компаниям в 4 раза дороже, чем экспорт по системе Транснефти. Он перестает быть рентабельным при цене 20–25 долл. за баррель.

В то же время, при нынешнем уровне цен (30–33 долл. за баррель сорта Urals) российская нефть начинает вытесняться с европейского рынка ближневосточными и казахстанскими сортами. Таким образом, оптимальный ценовой интервал для российской нефти сегодня составляет 22–28 долл. за баррель. В случае строительства новых транспортных мощностей и сокращения поставок нефти альтернативными видами транспорта его границы могут сместиться до уровня 20–25 долл. за баррель.

– Минэкономразвития разрабатывает план по созданию рынка нефтепродуктов в России. Как, по-вашему, необходим ли он? Если да, то, что нужно сделать для того, чтобы он заработал? Кто несет больше ответственности за рост цен на бензин и дизтопливо в стране: власти, которые постоянно повышают налоги на сырье и нефтепродукты, немалая стоимость их прокачки или все же нефтяники, которых подозревают в картельных сговорах?

– Высокие цены на продукцию и услуги естественных монополий, большие транспортные расходы, постоянный рост налогового бремени – все это, безусловно, сказывается на стоимости моторного топлива. Однако истинные причины роста цен гораздо глубже. В России назревает кризис системы нефтепродуктообеспечения.

Заводы не в состоянии производить тот ассортимент топлива, который соответствует потребностям владельцев транспортных средств. Необходима дорогостоящая модернизация, однако владельцы НПЗ не торопятся вкладывать средства в строительство современных перерабатывающих установок, поскольку опасаются, что в итоге их мощности будут существенно превышать потребности внутреннего рынка в качественном топливе.

Кроме того, с каждым годом все более остро ощущается несоответствие между географическим расположением ресурсной базы, крупнейших НПЗ и наиболее перспективных рынков сбыта нефтепродуктов. Целый ряд нефтеперерабатывающих заводов испытывает дефицит сырья. Усложняется логистика поставок нефтепродуктов потребителям. В четырех из семи федеральных округов потребление нефтепродуктов существенно превышает мощности по их производству. Возникает локальный дефицит топлива, который и ведет к росту цен.

Ни первую, ни вторую проблему не получится решить наскоком. Необходим целый комплекс мер, направленных на поощрение инвестиций в модернизацию российских НПЗ, выравнивание соотношения между производством и потреблением нефтепродуктов в различных регионах страны, сокращение затрат на транспортировку нефтепродуктов до конечного потребителя.

Что касается регионального монополизма, то предотвратить его можно только одним способом: распространив антимонопольное законодательство на розничную торговлю нефтепродуктами и обеспечив равный доступ владельцев АЗС к объектам нефтебазового хозяйства. Думаю, эти меры поддержат все российские вертикально интегрированные компании.

– Как, по-вашему, сейчас обстоят дела с геологоразведкой и обустройством новых месторождений в нефтяной отрасли? С эксплуатацией разрабатываемых месторождений? Насколько обоснованы упреки в том, что крупные компании хищнически добывают нефть?

– К сожалению, добыча нефти в России пока не восполняется приростом запасов. Я бы выделил несколько причин сложившейся ситуации. Первая – это общее ухудшение качества сырьевой базы в традиционных районах нефтедобычи. Статистика показывает, что, начиная со второй половины 80-х годов, несмотря на увеличение объемов бурения, темпы прироста запасов здесь неуклонно падали, а размер открываемых месторождений уменьшался. За последние 20 лет эффективность геологоразведочных работ снизилась в 1,5 раза, в том числе в Западной Сибири – в 2,5 раза.

Вторая причина – это неопределенность с источниками финансирования работ по восстановлению минерально-сырьевой базы. До 2002 г. эта обязанность была возложена на субъекты Федерации, которые должны были направлять на геологоразведку средства, полученные путем взимания специального налога – отчислений на ВМСБ. Эта система имела, по крайней мере, два серьезных изъяна. Во-первых, указанные средства, как правило, использовались не по назначению, а во-вторых, они не могли направляться на разведку месторождений в новых перспективных районах.

После отмены отчислений на ВМСБ вся ответственность за проведение геологоразведочных работ легла на нефтяные компании. Однако реальных стимулов для увеличения частных инвестиций в геологоразведку так и не было создано. Это и есть третья причина низкого уровня прироста запасов. Сегодня объем вложений в геологоразведку является «частным делом» каждой конкретной компании. Для ЛУКОЙЛа, к примеру, эта сфера приоритетна. В соответствии с Программой стратегического развития нашей компании до 2013 г. объем инвестиций в геологоразведку должен составить 3,5 млрд долл., а коэффициент приращенных запасов к добыче должен составить 130 процентов.

На самом же деле, восполнение ресурсной базы – это общенациональная задача. Одна из главных задач сегодня – создание условий для освоения новых, неисследованных нефтегазовых провинций – Восточной Сибири и Дальнего Востока, шельфов Каспийского и арктических морей. Судя по всему, новое руководство Министерства природных ресурсов намерено действовать именно в этом ключе, что, безусловно, является хорошим сигналом как для отдельных компаний, так и для отрасли в целом.

Интенсивность добычи нефти на действующих месторождениях – это показатель, который оказывает существенное воздействие на состояние ресурсной базы. Существуют технологические нормы разработки месторождений, нарушение которых грозит снижением коэффициента извлечения нефти. Иными словами, хищническая добыча ведет к тому, что значительные объемы сырья, которые при других условиях были бы извлечены на поверхность, навсегда остаются в недрах.

Однако резкое увеличение добычи далеко не всегда является признаком нарушения технологических норм. Зачастую оно объясняется использованием высокоэффективных зарубежных технологий повышения нефтеотдачи. Определить, где имеет место злоупотребление, а где – повышение эффективности разработки – задача Министерства природных ресурсов.

– Каким бы вы хотели видеть новый закон «О недрах»? Нужна ли сквозная лицензия на разведку и эксплуатацию месторождений, четкая запись в лицензионном соглашении срока начала их разработки и темпов наращивания отбора запасов?

– Все, что перечислено, безусловно, должно присутствовать в новом законодательстве о недрах. Что касается темпов наращивания отбора запасов, то, на мой взгляд, целесообразно указывать их минимальное и максимальное значение. Помимо этого, необходимо дать четкое определение основных терминов, используемых в законодательстве, разрешить все спорные вопросы относительно пересмотра границ лицензионного участка, разграничить полномочия федерального центра и субъектов Российской Федерации в отношении владения, пользования и распоряжения недрами, упорядочить процесс лицензирования недр, облегчить процесс переоформления лицензий.

– Сколько нужно добывать углеводородов России для решения своих политико-экономических задач: удвоение ВВП и снижение числа бедных, энергетическое сотрудничество с ЕС и США, – и в то же время без угрозы подрыва благополучия будущих поколений?

– То, о чем вы говорите, можно определить как энергетическую и экономическую безопасность Российской Федерации. Я бы выделил, как минимум, три ее составляющие. Первая – это обеспечение внутренних потребностей России в энергоресурсах. По нашим прогнозам, к 2010–2012 гг. они будут составлять 200–220 млн т. Вторая составляющая – это сохранение прочных позиций России на европейском рынке. В настоящее время российский экспорт в страны ЕС составляет 135 млн т в год, а на Европейский континент в целом – порядка 190 млн т в год. Наконец, третья составляющая – это диверсификация экспорта в направлении США и Азиатско-Тихоокеанского региона, которая потребует дополнительно как минимум 100 млн т сырья.

Таким образом, получается, что России необходимо добывать от 500 до 550 млн т нефти в год. Соответствующим должен быть и прирост запасов углеводородного сырья.

– Какие усилия государства и бизнес-сообщества необходимы для того, чтобы удалось перевести Россию с сырьевого пути развития на высокоиндустриальный?

– Прежде всего, я бы хотел подчеркнуть, что наличие крупных запасов углеводородного сырья – это конкурентное преимущество России. Одна из самых больших проблем Соединенных Штатов Америки состоит в том, что они вынуждены импортировать более половины потребляемой нефти (9,6 млн барр./сут). Средняя цена нефти сорта WTI за 9 месяцев 2004 г. составляла 39 долл. за баррель. Легко подсчитать, что в январе–сентябре 2004 г. импорт нефти обошелся США более чем в 100 млрд долларов.

Россия не только не должна нести дополнительные расходы, связанные с импортом нефти, но и получает большой дополнительный доход от ее экспорта. В январе–сентябре 2004 г. наша страна экспортировала в среднем 4,4 млн барр./сут. Средняя цена сорта Urals на мировом рынке в этот период составляла порядка 33 долл. за баррель. Таким образом, в страну за этот период поступило примерно 40 млрд долл., которые распределились между компаниями и государством в пропорции 60:40 (с учетом НДПИ, экспортных пошлин на нефть, транспортных издержек, но без учета налога на прибыль).

Совокупные золотовалютные резервы нашей страны составляют сегодня более 100 млрд долл., что превышает размер российского внешнего долга. Размер Стабилизационного фонда к началу 2005 г. превысит пороговое значение в 500 млрд руб. Самая сложная задача в этой ситуации – перейти от политики стерилизации денежной массы к созданию механизмов для перетока денежных средств из сырьевых в обрабатывающие сектора экономики. Если она будет решена, России удастся избежать «голландской болезни», не потеряв при этом важного источника доходов государственного бюджета.

– Как вы полагаете: ратификация Россией Киотского протокола замедлит темпы ее экономического роста?

– Я так не думаю. Во-первых, предельный объем выбросов парниковых газов для нашей страны будет установлен на уровне 1990 г. Таким образом, наша квота будет существенно выше реальных выбросов. Во-вторых, практика показывает, что экономический рост не обязательно должен сопровождаться увеличением вредных выбросов в атмосферу. В последние годы наряду с ростом российского ВВП мы наблюдаем снижение его удельной энергоемкости.

Киотский протокол – это реальный механизм снижения энергоемкости и повышения экологической безопасности промышленного производства. Для нашей страны, промышленный потенциал которой создавался в середине прошлого века, эта проблема чрезвычайно актуальна. Ведь речь идет не просто об удвоении ВВП, а о придании промышленному росту качественно нового, инновационного характера. Решить эту задачу в рамках прежней парадигмы промышленного развития невозможно.

Ратификация Киотского протокола важна и как механизм интеграции России в мировое экономическое сообщество. Уже сама по себе эта интеграция способна стать стимулом для дальнейшего развития национальной экономики.

– Идея госрегулирования ТЭК все больше овладевает массами. Каково ваше отношение к вмешательству государства в дела частных компаний? Нефтяников нередко упрекают в том, что они думают только о своих корпоративных интересах. Вы согласны с этим? Каким образом может частная компания решать общегосударственные задачи? Считаете ли вы, что ЛУКОЙЛ, превратившись в транснациональную компанию, по-прежнему будет отстаивать национальные интересы России? Если да, то, каким образом?

– Я не сторонник того, чтобы говорить о взаимоотношениях государства и частного бизнеса в терминах «вмешательство» или, еще хуже, «противостояние». Что мы понимаем под «вмешательством»? Если это стремление государства иметь как можно более полную информацию о деятельности компании, то, наверное, оно вполне справедливо. То же самое можно сказать и о соблюдении национального законодательства, и об отсутствии противоречий между деятельностью компании и национальными интересами. Не будем забывать, что американские нефтяники до сих пор не работают в Иране!

И государство, и частный бизнес находятся в одной лодке, раскачивать которую не имеет никакого смысла. Убежден, что ЛУКОЙЛ никогда не возьмется за реализацию проекта, противоречащего национальным интересам России. С другой стороны, мы не будем вкладывать средства в проект, который априори экономически неэффективен. Кредо нашей компании – отстаивать интересы России путем принятия максимально эффективных экономических решений.

Думаю, что при грамотно выстроенной системе взаимоотношений государства и бизнеса не должно возникать противоречий между решением корпоративных и общенациональных задач. Одно должно помогать другому. Это относится и к стратегии развития ресурсной базы, и к темпам наращивания добычи сырья, и к качеству выпускаемой готовой продукции. Безусловно, это относится и к международной экспансии российских компаний, которые своим присутствием в различных регионах мира укрепляют глобальные конкурентные позиции России.

Хочу подчеркнуть, что, несмотря на активное расширение масштабов деятельности и наличие значительного количества иностранных акционеров, ЛУКОЙЛ остается российской компанией. Точно так же, несмотря на планетарные масштабы деятельности, BP остается британской, а ExxonMobil – американской компанией. И дело здесь не только в структуре акционерного капитала и расположении штаб-квартиры, но и в корпоративной культуре, благодаря которой каждая компания, пока она остается самостоятельным участником рынка, ассоциируется с той страной, в которой была создана.

Алекперов Вагит Юсуфович родился 1 сентября 1950 г. в Баку.

С 1972 г. работал буровиком производственного объединения «Каспморнефть».
В 1974 г. окончил Азербайджанский институт нефти и химии им. М. Азизбекова по специальности «Горный инженер по технологии и комплексной механизации разработки нефтяных и газовых месторождений».
С 1974 по 1979 гг. работал в производственном объединении «Каспморнефть» мастером по добыче нефти и газа, инженером-технологом, начальником смены, мастером, старшим инженером, заместителем начальника нефтепромысла.
С 1979 по 1985 гг. работал на руководящих должностях в производственных объединениях «Сургутнефтегаз» и «Башнефть».
С 1985 по 1987 гг. – первый заместитель генерального директора ПО «Башнефть» по Западной Сибири.
С 1987 по 1990 гг. работал генеральным директором производственного объединения «Когалымнефтегаз».
В 1990–1991 гг. – заместитель, первый заместитель министра нефтяной и газовой промышленности СССР.
С 1991 г. – президент Нефтяного концерна «ЛангепасУрайКогалымнефть».
С 1993 г. – президент ОАО «ЛУКОЙЛ».

Автор монографий «Вертикально интегрированные нефтяные компании России: методология формирования и реализации» (М.,1996), «Нефть России. Взгляд топ-менеджера» (М.,2001).

Доктор экономических наук. Награжден орденами «Дружбы» и «Знак Почета», медалью «За освоение недр и развитие нефтегазового комплекса Западной Сибири». Удостоен высшей награды Азербайджанской Республики – ордена «Славы». Награжден также орденами Святого Преподобного Сергия Радонежского и Святого Благоверного Князя Даниила Московского.

Архив журналов

Журнал «Мировая энергетика»

Декабрь 2004 г.

Кредо нашей компании - отстаивать интересы России, принимая эффективные решения

Журнал «Мировая энергетика»