Архив Июль-Август 2004 - «Я за эксперименты в экономике, но против экспериментов над экономикой»

Виктор ИВАНТЕР, ректор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, академик РАН, доктор экономических наук, профессор отвечает на вопросы журнала «Мировая энергетика»

- Виктор Викторович, на экономическом форуме в Питере премьер-министр Фрадков заявил, что в ближайшие годы вклад сырьевого экспорта в прирост ВВП сократится более чем втрое. Реально ли это, если сегодня темпы роста нашей экономики напрямую зависят от темпов роста ТЭК?

- Существует распространенное мнение, что сырьевой экспорт превращает Россию в сырьевой придаток мира, что вместо энергоносителей нужно экспортировать высокие технологии. Я думаю, это все-таки любительское представление. Если США, скажем, экспортируют зерно, можно ли считать их продовольственным придатком мира? Или Европу, которая тоже экспортирует продовольствие?

У России есть источники сырья и было бы странно, если бы мы свое преимущество не использовали. Если цены, по которым экспортируется сырье, нас устраивают, то я не вижу никакой проблемы. Другой вопрос, в каком виде экспортируется сырье. Вот это принципиально. Если брать нефть и газ, то речь идет о том, являются ли они топливом или сырьем для промышленности?К сожалению, мы не провели вовремя диверсификацию экономики. То, о чем говорил Фрадков, означает, что должна быть изменена отраслевая структура экономики. А чтобы ее поменять, нужны соответствующие инвестиции и спрос. И тут все завязано в один клубок. Будет экономический рост, будет спрос. Само развитие экономики создает пространство для обрабатывающей промышленности.

Нужно также учитывать, что мы уже включены в мировое разделение труда. Другое дело, что включены не так, как нам хотелось бы. С этой точки зрения речь идет не только об экспорте, прежде всего, нужно не потерять собственный рынок. У нас достаточное пространство внутреннего рынка, которое нужно теперь отвоевывать, потому что мы его уже отдали. Это первое обстоятельство.

Второе - проблема экспорта. Наш нефтегазовый сектор выполняет три функции. Первая - энергоснабжение России, вторая - обеспечение оплаты внешних долгов страны, третья - компенсация проблем обрабатывающей промышленности и агрокомплекса. Мы возмещаем недостаток собственного экономического развития критическим импортом. Это продовольствие и целый ряд типов продукции, без которых мы не можем существовать, и вынуждены импортировать. Поэтому экспорт энергоресурсов безальтернативен. Кроме того, с его помощью всегда есть возможность оказывать внешнее давление, поскольку нефть - не только стандартный товар, это еще и большая политика.

- Правда ли, что нужно экспортировать только то количество энергоносителей, которое необходимо для поддержания положительного сальдо платежного внешнеторгового баланса и для нужд федерального бюджета?

- Если мы избавляем наш нефтегазовый сектор от компенсационных проблем, то, конечно, экспорт необходим для оплаты внешних долгов. Но есть и другая проблема - самого ТЭК. Если у него есть возможность добывать выше заданного уровня, то, что мы должны делать? Это принципиально. Есть два подхода. Первый -мы создаем энергетический запас и не используем ресурсы. Такой подход основан на том, что мы вечно будем использовать свои ресурсы как топливо.

Но может быть и другой вариант, если будут прорывы в водородной энергетике, ядерной энергетике. Сейчас этого пока не видно, но в чем точно произойдет прорыв - в эффективности использования энергоресурсов. Мы имеем исключительно неэффективное использование энергетики в коммунальном хозяйстве, в быту. Короче, у нас есть возможности для энергосбережения.

Все-таки ограничивать развитие нашего энергетического сектора, я бы считал пока нецелесообразным. Другой вопрос: как мы используем наши ресурсы? Не хотелось бы ругать нефтяников, но есть опасность ускоренной нефтедобычи ради получения дохода, из-за чего мы «сажаем» целый ряд месторождений. Здесь должна быть употреблена власть. Ресурсы нужно использовать надлежащим образом, в противном случае просто снимаются сливки. Это проблема возникла не сегодня. Так «посадили» Самотлор, потом его еще раз поднимали и можем еще раз «посадить». Это первое.

Второе. Недра принадлежат государству. Оно обязано ими заниматься. А доходы от добычи мы отдали нефтяным компаниям. Вроде бы и они должны заниматься геологоразведкой. Так, кто за что отвечает?

С моей точки зрения, определенные работы по геологоразведке должны проводиться компаниями, а ряд принципиальных вещей - осуществляться государством. Скажем, прикладная геология не может существовать без фундаментальной геологии, которая должна финансироваться властью. Вместе с тем нефтяные компании, располагающие неплохим кадровым составом, могут выполнять функции не только за свой счет, но и быть подрядчиками. Здесь необходима очень гибкая, смешанная, но понятная всем система с ясной целью. Власть заинтересована в том, чтобы запасы расширялись, а нефтяники хотят иметь будущее. Но будущее без запасов не существует. Для обеспечения этого и должна быть внятная система правил.

Пока же нефтяная компания вкладывает деньги в геологоразведку, а потом выясняется, что открытое ее специалистами месторождение ей не принадлежит. Проблема требует решения: кто будет получать доходы от геологоразведки, как они будут распределяться. При этом нужно понимать, что нефтяные и газовые компании - коммерческие структуры, ориентированные на доход. И не нужно на них вешать никакого альтруизма. Ничего не получится.

- Кстати об альтруизме. Какова ваша точка зрения на социальную ответственность бизнеса?

- Если компания наняла человека на работу, то должна его обеспечить по тому стандарту, который принят в обществе. Бизнес, который с этим не справляется, не имеет права на существование. Это первое.

Второе. Бизнес должен полностью и своевременно уплачивать налоги. Я считаю: если мы хотим жить в свободном обществе и иметь свободную экономику, необходима сильная репрессивная система налогообложения. Это значит, если ты не уплатил рубль, то с тебя возьмут 10 рублей. А если не уплатил миллион долларов, то потеряешь весь капитал. Насчет того, надо ли сажать в тюрьму - не уверен. А вот деньги, безусловно, нужно возвращать.

Нельзя сказать, что в 90-е годы все не платили налоги. Сургутнефтегаз известен тем, что всегда налоги платил. Спрашивается, почему нужно простить всех остальных? Значит ли это, что задолжавшие компании нужно обанкротить? Нет. Думаю, всегда можно найти экономически разумный компромисс касательно прошлого. Но оно не может быть прощено. Потому что если вы простили неуплату налогов кому-то, то непонятно, почему мне не простят их завтра.

Уклонение от налогов должно быть наказуемо. И нужно, чтобы все это поняли. Пропаганды здесь мало, сейчас необходима жесткая репрессивная система. Но правила для всех должны быть одинаковы.

И третья социальная функция бизнеса - это создание новых рабочих мест в России. Да, в ряде случаев сегодня эффективными являются инвестиции, я говорю не о криминальном вывозе капитала, во внешние рынки для поддержания экспорта. Нет возражения, когда Газпром работает на рынках Германии. Но, с другой стороны, я не могу понять: а что Смоленская губерния так и будет жить без газа? Если бы мы обеспечили газом наш агропромышленный комплекс, то могли бы отказаться от компенсационной роли наших энергоресурсов. А пока мы с вами едим нефть и газ.

Но создание новых рабочих мест нельзя возлагать только на наши корпорации. Не может быть социально ответственного бизнеса, если у нас нет социально ответственной власти. Сказать, что у нас проводится социально ответственная политика - было бы очень сильным утверждением.

Например, кто должен заботиться о развитии нашей науки? Если она отраслевая, то должна поддерживаться бизнесом и это его ответственность в том числе. А власть должна финансировать фундаментальную науку. Она ее финансирует? Нет. Она говорит бизнесменам: вы в порядке благотворительности этим займитесь. Значит, власть может не проводить социально ответственную политику, а бизнес должен проводить? Все, что не делает в социальной политике власть, выходит, должен делать бизнес?

Власть запуталась в своей социальной ответственности. Что происходит с пенсиями? Нужно ли вводить накопительную систему? Обязательно. Что сделали? Подготовительный этап перехода на накопительную систему завершен. И теперь пытаются отыграть обратно. Накопительная система - это и проблема социальной ответственности бизнеса. Совершенно понятно: если бизнес не будет иметь возможность обновлять свою рабочую силу, отправлять людей на пенсию, он пропадет. Заинтересован бизнес в пенсионной системе? Безусловно. Но какую систему предлагает власть? Непонятно. Вот вам пример безответственной социальной политики.

Теперь вопрос о благотворительности: здесь много путаницы. Скажем, благотворительность банкира - это я понимаю, а благотворительность банка - нет. Благотворительностью может заниматься банкир за свой счет. А банк - уже за мой счет, клиента. Если благотворительностью начинает заниматься корпорация, значит, она делает это за счет повышения цен. За мой счет. А личная благотворительность из своего кармана - это нормально.

Когда говорят, что что-то мешает благотворительности, то, извините, ничего, кроме жадности, не мешает. Налоги благотворительности не мешают. Они просто уменьшают сумму, которую получает тот, кому жертвуют эти деньги. Но благотворитель, как отдал, допустим, миллион на науку, так и отдал. Не проиграл и не выиграл. Да, у нас неудачная система налогообложения, но это не барьер на пути того, кто хочет дать. Это проблема того, кому дают, он получает меньше. Хотя мне кажется, что если человек из своего дохода, с которого уплачены налоги, жертвует какую-ту сумму на благотворительность, то она не должна облагаться налогом.

Не надо смешивать социальную ответственность бизнеса с благотворительностью. Если сочетание социальной ответственности власти и бизнеса - это очень большой масштаб, то масштаб благотворительности - существенно скромнее. Просто один человек получает удовольствие от того, что пьет вино по 2 тыс. евро за бутылку, а другой - от того, что смог помочь студенту или больному.

Виктор ИВАНТЕР, Мировая энергетика

- Достижим ли среднегодовой рост в 7-8%, чтобы добиться удвоения ВВП к 2010 г.?

- Скажите, вы видели когда-нибудь демонстрацию, участники которой требовали бы роста ВВП?

- Люди живут другими заботами.

- Хорошо. Давайте возьмем крупную нефтяную компанию. Она что, требует роста ВВП?

- Думаю, нет.

- Правильно. Потому что рост валового внутреннего продукта - это некий агрегированный результат, в действительности понятный весьма ограниченному кругу людей, которые занимаются макроэкономикой. Скорее, речь идет о росте доходов. Но рост, при котором у всех равномерно увеличиваются доходы, нас не устраивает, потому что он дурно кончится из-за слишком большой величины коэффициента Джини - разницы между доходами самых обеспеченных и самых неимущих групп населения.

Короче говоря, нам нужна другая экономика, которая может быть построена на фоне общего улучшения. Всегда есть соблазн все переделить. Эмоционально это можно понять, но экономически это, к сожалению, неэффективно. С чего начинать? Прежде всего, нужно поднять доходы тех, кто работает. Хотя с точки зрения справедливости надо увеличивать доходы самым бедным и самым несчастным. Но экономически сейчас это нереально. Реально поднять доходы наиболее эффективно работающих. И на этой основе можно принципиально изменить систему налогообложения. Тогда налоги на бизнес будут снижены и увеличены налоги на население. В таком случае появится возможность поступления масштабных доходов в региональные и федеральный бюджеты для решения уже других социальных проблем.

В чем ключ низких налогов для бизнеса? Ключ в высокой зарплате. Это придумал не я. Это придумал и осуществил Генри Форд. Наша основная не проведенная реформа - это реформа оплаты труда. У нас не существует нормального рынка рабочей силы и требований к уровню оплаты труда. Под минимальной оплатой труда мы понимаем нечто несуразное, хотя это должен быть тот уровень, который обеспечивает работающему привычный стандарт, принятый в обществе.

Если эта реформа будет проведена, с власти будет снята нагрузка по социальному обеспечению работающих, исчезнет необходимость брать большие налоги с частного сектора. А у нас по-прежнему советская система: мы забираем налоги, потом распределяем, все делается неудачно. Но! Просто это прекратить не получится, а лишь приведет к социальным конфликтам. Нужна согласованная программа бизнеса и власти. Бизнес должен знать, что если он поднимет оплату труда до определенного уровня, то произойдет снижение налогообложения. И компании, которые это сделают быстрее, должны выиграть. Не должен быть одинаковый уровень налогообложения для всех.

Однако у социальных реформ есть одно сильное ограничение. Удачные социальные реформы -вещь очень дорогая. Поэтому не нужно их затевать, пока не будет на то достаточно денег. А у нас, к сожалению, думают, что с социальных реформ можно деньги получить. Это совершенная глупость.

Первая проблема социальных реформ - это рыночная оплата труда. И здесь должны быть задействованы общественные структуры предпринимателей и профсоюзов для диалога с властью. Без гражданского общества мы просто не сможем наладить нормальный рынок труда.

Вторая проблема - инвестиции. У нас долго была мечта о западных инвестициях. Мы имеем сейчас порядка 10% в год и на большее рассчитывать не можем. И не будет больше. Представьте, что все инвестиции иностранные.Это значит, что в России не остается ни одной копейки дохода. Да, нам нужны иностранные инвестиции. Но главное, что у нас сегодня избыток ликвидности на всех уровнях, и когда мы не инвестируем сами, трудно объяснить, почему это должны делать другие.

Чтобы доходы сырьевиков перешли в инвестиции в обрабатывающую промышленность, нужно, чтобы власть создала условия для этого процесса. Какие условия? Это надежность и доходность. Бизнес не может проводить масштабное инвестирование, если он не понимает политику власти. Пока же все эмоции крутятся вокруг одного: отберут собственность или не отберут.

- Просто у всех перед глазами пример ЮКОСа.

- Минуточку, пока не отобрали. Все говорят: мы провели несправедливую приватизацию. А что: бывает справедливая приватизация? Цель приватизации была не справедливость, а эффективность. Если частный бизнес окажется эффективным собственником, то никто его не тронет, а если не окажется, то все отберут. Как проверяет человек эту эффективность? Я раньше работал и получал столько-то, а сейчас работаю и получаю больше. Правда, увеличились требования и т.д., но в целом стало лучше. Если общество так думает, то тогда приватизация становится в глазах общества легитимной. И это абсолютная гарантия необратимости собственности. Что же касается гарантий начальников, то им грош цена. Этот начальник вам дал, а тот отнял. Чтобы общество признало собственность легитимной, она должна стать эффективной.

Что же касается среднегодового экономического роста в 7-8% в год, то это не так много. Для ТЭК 7-8% - нереально, слишком высокий темп. А для обрабатывающей промышленности и двузначный темп невысокий.

Ежегодный рост в 7-8% за счет обрабатывающей промышленности - абсолютно реальный и он должен происходить. Можно иметь и более высокие темпы роста. Сегодня мы не имеем каких-либо серьезных экономических ограничений для роста - по энергии, металлу, по другим сырьевым компонентам, по инфраструктуре, по рабочей силе. Это уникальная ситуация. Потому что все страны, которые начинали крупные движения, имели ограничения по ресурсам. У нас же макроэкономических ограничений на экономический рост нет.

- Однако Герман Греф, да и не только он, утверждает, что, начиная с 2007 г. рост может замедлиться и даже прекратиться. Значит, пора готовиться к экономическому кризису?

- У нас есть два обстоятельства. Первое - недоверие людей к власти и непонимание, что она делает. Второе - власть все время пугает общество. Она говорит: мы сейчас проведем реформы, непопулярные и болезненные. А что это означает, не говорит. Для меня, например, непопулярные и болезненные реформы, это когда у меня из кармана деньги вынимают. Я хотел бы узнать, если они делаются, то почему мне от этого будет легче? Почему экономике легче? Никто ничего не объясняет.

Берутся за задачи, которые в экономике не имеют удачного решения. Например, замена льгот денежными компенсациями. Правильная эта задача? Правильная. Она придумана не сегодня. Что власть делает? Меняет натуральные льготы - на денежные. Второй вариант - она справедливость восстанавливает. И третий вариант - хочет добиться, чтобы все были благополучны.

Теоретически все правильно, а на деле что происходит? Человек никогда не получал путевки, зато их получал его сосед. Теперь ему говорят: «Дадим вам вместо льгот 500 рублей». А он отвечает: «Позвольте. Вы мне 500 рублей, а сосед получал путевку за 5 тысяч». Доволен он? Нет. И сосед недоволен. Потому что нельзя делать сразу две вещи: восстанавливать справедливость и компенсировать натуральные льготы деньгами.

Если бы на это дело было выделено достаточно денег, то замену можно было бы провести удачно, так, чтобы в новых условиях ни у кого не ухудшилось положение. Но на нынешний вариант замены натуральных льгот денежными компенсациями реакция ужасающая. Я хочу понять: зачем
это делается? Основной ресурс для нашего экономического роста - это ресурс доверия. Надо ли его лишаться?

- К 2007 г. прогнозируют и резкое падение цен на нефть и нефтепродукты. Готовы ли мы к этому?

- Я бы сказал так: если вы прогнозируете всякие неприятности, а потом они не происходят, никто обычно претензий не предъявляет. Никаких серьезных аргументов для резкого падения цен на энергоресурсы я не знаю. Оснований для экономической катастрофы в Азиатско-Тихоокеанском регионе, США и Европе нет, а без этого не может быть значительного снижения спроса на нефть. Кроме того, нет оснований считать, что в ближайшие пару лет мы получим технологический прорыв, который приведет к снижению спроса на энергоносители. Значит, цены на них будут сохраняться на нынешнем уровне. Могут ли быть спекулятивные сбросы цен? Могут. Но это происходит постоянно.

- Поможет ли экономическому росту либерализация рынка газа и реформа РАО «ЕЭС России»?

- Нужно ли реформировать систему электроэнергии? Надо. Является ли это первостепенным приоритетом? Нет. Я за конкурентные рынки, но хочу понять, каким образом создастся конкурентный рынок электроэнергии на монопольно-криминальном рынке топлива? Сначала этой проблемой нужно заняться, а потом остальными.

Что касается реформы РАО ЕЭС, то для меня нет ответа: почему в результате ее будет светить, греть и крутить лучше, чем было до реформы. И почему это будет дешевле. Мне кажется, что эта реформа - довольно крупный эксперимент над экономикой. Я за эксперименты в экономике, но против экспериментов над экономикой. Но поскольку власть приняла такое решение, то она и несет за него ответственность. Не думаю, что кто-то может предсказать, к каким конкретно последствиям приведет избранный вариант. Поскольку у нас нет сегодня ограничений на электроэнергию, то я не вижу ничего дурного в том, что эта реформа задерживается.

Либерализация рынка газа -вещь исключительной опасности. Мы сохранили страну в 90-е годы только потому, что сохранили Газпром. И с этой точки зрения полной либерализации рынка газа быть не может. Но это не означает, что мы должны задавить независимых производителей газа. Равноправные условия для доступа независимых газовых компаний к «трубе» абсолютно необходимы, но предполагать, что газом будем торговать как картошкой - исключено. Газ - структурообразующая часть нашей экономики. Никакие изменения Газпрома не должны исходить из идеологических соображений, но только из экономической целесообразности и политической необходимости, потому что газ - это тот ресурс, которым мы в достаточной степени располагаем, и можем влиять на проведение нашей внешней экономической политики в целом.

Мои претензии к Европе заключаются в том, что Европа говорит, что должна Россия, но не говорит, что должна ей Европа. Если Европа хочет быть привилетированным потребителем российского газа, необходимы ответные шаги со стороны Европы. А если все взаимоотношения будут строиться на том, что Россия должна инвестировать всю газовую инфраструктуру, снять свой контроль над ней, изменить систему ценообразования внутренних цен на газ, и нас все за это будут любить - увольте. Хотя, безусловно, для России важны долговременные отношения с Европой. Мне кажется, что эта позиция будет понята. Нужно жестко защищать свои собственные интересы, прежде поняв, что мы хотим, каких условий будем добиваться в этом газовом диалоге.

И, конечно, надо понимать, что между нами и Европой есть Украина и Белоруссия. Принятое решение о создании единого экономического пространства надо реализовывать, потому что это выгодно.

- Какова должна быть степень присутствия государства в управлении экономикой?

- Благополучная экономика по определению либеральна, в сектора, где все хорошо, вмешиваться не надо. Как только в экономике любой страны становится неблагополучно, все про либерализм забывают. Почему, скажем, в США после событий 11 сентября 2001г. ни одна авиакомпания не обанкротилась? Им этого не позволили - и правильно сделали. В этом смысле, думаю, что американцы могут служить прекрасным примером прагматизма. Можно много писать про либерализм, но когда дело касается экономики, они действуют очень жестко и прагматично. И с этой точки зрения ничего нельзя делать во имя ухода государства из экономики.

У нас есть опыт всеобщего огосударствления. Он оказался неудачным. Следовательно, мы должны идти по пути эффективного частного хозяйства. Но есть области, где без государства нельзя достичь результата. Никакого Интернета на коммерческих условиях, например, получить было нельзя. Он был получен от государства.

Государство должно вмешиваться там, где не справляется рынок. Кроме тех вещей, которые должны оставаться за государством. Это не только оборона, безопасность, но и, например, дороги. Версия, что мы можем сделать все дороги платными - глупость. Другое дело, нужно ли иметь какое-то количество платных дорог? Да. Но в основном они должны быть построены государством, другого способа нет. В России ка- тастрофа с дорогами, не будет их - не будет экономического роста. Либо мы создаем для строительства дорог какие-то фонды, в которых должен участвовать бизнес, либо бизнес просто остановится, поскольку не сможет вывозить свою продукцию.

- На что лучше расходовать средства стабилизационного фонда?

- Первая проблема - это нахождение оптимальной величины стабилизационного фонда, исходя из того, для каких угроз он предназначен. Дело в том, что как военные всегда готовятся к предыдущей войне, а не к будущей, так экономисты готовятся к прошедшему, а не будущему кризису.

Вторая проблема - как будет использован этот фонд. Сейчас мы идем по самому неудачному пути, вкладываем средства в надежные западные бумаги с очень низкой доходностью. Если доходность будет падать - никто не виноват. Фонд может быть использован только в эффективных и ликвидных инвестициях, которые помогли бы решить задачи, для которых он предназначен. Использование стабилизационного фонда сродни экономическому искусству. И это должно решаться на основе альянса бизнеса и власти.

- Сколько же должно пройти времени, чтобы этот альянс осуществился?

- На бизнесе висит груз проблем: и залоговых аукционов, и приватизации. Этот груз бизнес должен делить вместе с властью, ответственность лежит на обоих. Нужно, чтобы бизнес и власть поняли, что было - больше не будет. Необходимы нормальные взаимоотношения. А тут есть маленькие хитрости с двух сторон. Никто не хочет нести ответственности за то, что было.

Россия не может жить без крупного бизнеса, а бизнес не может жить так, как он жил. Общество на это не согласно. А что касается того, что наша власть ведет себя неуклюже, то это правда. У нас какой бизнес, такая и власть. Но будем надеяться, что когда-нибудь и те, и другие исправятся.

Виктор Викторович ИВАНТЕР - родился 14 ноября 1935 г. в Москве. Окончил Московский государственный экономический институт. Специализация - анализ и прогнозирование национальной экономики, национальная финансовая и банковская система, финансово-стоимостные пропорции в национальной экономике, валютная политика. Известен как специалист по макроэкономическим и макрофинансовым проблемам, внесший большой вклад в развитие методологии и практики прогнозирования национальной экономики. Им опубликовано свыше 100 научных работ. Наиболее значительные научные результаты В.В. Ивантера связаны с теорией материально-финансового равновесия отечественной экономики, подробно проработанной с помощью экономико-математических моделей типа «доход-товары». Он автор более 10 книг по макроэкономическим и финансовым проблемам.

В 1994 г. В.В. Ивантер был избран членом/корреспондентом Российской академии наук, а в 2000 г. - действительным членом РАН.

С 1982 по 1986 гг. он возглавлял лабораторию в ЦЭМИ АН СССР, а с 1986 г. - в ИНП РАН. В 1990 г. В.В. Ивантер был назначен заместителем директора ИНП РАН. В 1997 г. В.В. Ивантер был избран директором ИНП РАН.

В.В. Ивантер является председателем Ученого совета ИНП РАН, главным редактором научного журнала «Проблемы прогнозирования», председателем экспертного совета ВАК России по экономике, входит в состав экспертных и консультативных советов ряда органов государственной власти, является председателем диссертационного Совета ИНП РАН. Член экспертного совета Счетной палаты РФ. Член научного совета при Совете Безопасности России. Член межведомственной комиссии по экономической безопасности при Совете Безопасности России. Член совета фонда «Центр стратегических разработок». Кроме того, В.В. Ивантер является профессором кафедры макроэкономического регулирования и планирования экономического факультета МГУ, заведует кафедрами национальной экономики в Российской экономической академии им. Плеханова, Московском физико-техническом институте и кафедрой социально-экономического прогнозирования в Государственном университете управления.

Архив журналов

Журнал «Мировая энергетика»

Июль-Август 2004 г.

Я за эксперименты в экономике, но против экспериментов над экономикой

Журнал «Мировая энергетика»