Новое издание "Нового курса"

Дмитрий ОРЛОВ,
член Совета по национальной стратегии

С началом второго срока президента политика исполнительной федеральной власти претерпела качественные изменения. Обозначенные президентом в Послании Федеральному Собранию удвоение ВВП и борьба с бедностью были избраны основой «Нового курса» – военная реформа, третья формальная его составляющая. Сегодня мы становимся свидетелями существенной коррекции проводимой политики – нового издания «Нового курса».

Проблема не в том, что министры макроэкономического блока заявляют о невозможности не только удвоения ВВП, но даже поддержания нынешних темпов экономического роста. И не в том даже, что 2005 г. может стать годом социальной напряженности, вызванной монетизацией льгот и другими реформами, которые должны затронуть интересы и благосостояние большинства населения. В условиях кризиса расширенной сырьевой модели оказываются востребованными качественно иные технологии и методы, которые способны удвоить ВВП и резко увеличить благосостояние населения. Экономическая модернизация, которую в России традиционно инициирует государство, постепенно возрождает стиль государства-корпорации. А в сфере собственности на первый план выходит проблема окончательной легитимации итогов приватизации – «британский вариант».

Что означает этот модуль – «государство-корпорация»? На мой взгляд, логика очевидна: страна – это концерн, в котором множество формально независимых фирм, но все они решают единые общенациональные задачи. Этот образ рождает воспоминания, ассоциации, надежды и опасения. Воспоминания связаны с советской системой директивного планирования, ассоциации – с корейскими «чеболями», надежды – с избавлением от «нефтяной иглы», опасения – с чрезмерной ролью государственного сектора и силовых структур.

Но что государство-корпорация может представлять собой на самом деле – здесь и сейчас? Несколько штрихов. Ставка на многопрофильные и транснациональные компании, прежде всего с государственным участием, аккумулирующие ресурсы, – раз. Масштабные государственные инвестиционные программы и активная инновационная политика, сфокусированные на тех же концернах, – два. Последовательное снижение роли сырьевого экспорта – три. Интенсивное продвижение брэнда «Россия» и позитивного образа российских государственных корпораций на мировых рынках – четыре.

Если предположить, что сделан принципиальный выбор в пользу той или иной компании-«локомотива» (или нескольких таких компаний), проблема заинтересованности тех, кто делает этот выбор, существенна, но на самом деле вторична. Общая логика государственно-корпоративной политики намного важнее. Мы видим, как, например, Газпром постепенно вовлекает в орбиту своего влияния Роснефть, Зарубежнефть, Мосэнерго. Но способен ли Газпром превратиться в эффективный «чеболь» корейского образца? И есть ли еще на самом деле «чеболи прорыва»? Ответ на этот вопрос будет зависеть от многих обстоятельств, в том числе от корпоративного менеджмента и степени эффективности государственной политики в отношении крупных компаний.

Проблема легитимации итогов приватизации сегодня остра как никогда. Настроения населения в отношении олигархических групп крайне негативны. На эти настроения в проведении реальной политики опираться нельзя. «Оставить все как есть» тоже невозможно: очевидные нарушения закона, допущенные в 1993–1997 гг., и крайне заниженная стоимость активов при их продаже никогда не позволят легитимировать существующую структуру крупной собственности. При этом явно не слишком привлекателен сценарий ЮКОСа. Что же остается? На наш взгляд, единственный реалистичный вариант — «британский».

Механизм оценки и возмещения ущерба был успешно применен в Великобритании – новые собственники уплатили единовременный и весьма значительный налог. В России оценку нынешней реальной стоимости бывших госактивов должна провести отобранная по итогам специального тендера крупная западная инвестиционная компания. Учитывая, что государственная собственность, реализованная в ходе залоговых аукционов и других сделок, много раз переходила из рук в руки, уплатой в федеральный бюджет должна быть признана разница между оценкой и ценой последней сделки. Разумеется, это не может быть единовременный налог. Напротив, можно создать целый новый рынок – рынок облигаций, обслуживающих задолженность компаний перед государством. При этом эффективное управление бывшими госактивами могло бы повлиять на уменьшение размеров задолженности. Вне сомнения, такой сценарий может привлечь и западных инвесторов. Важно отметить: права нынешних собственников в случае реализации этой схемы останутся неприкосновенными.

Ставка на «чеболизм» может резко ускорить рост в реальном секторе, а на «британский вариант» – в финансовом. Однако важно понимать, что оба этих механизма – не панацея: они должны быть нерепрессивными, нуждаются в детальной проработке и постоянной корректировке, в поддержке властью, элитами и общественным мнением.

Журнал «Мировая энергетика»