| |
return_links(1);?> |
return_links(1);?> |
return_links(); ?> |
|
| |
|
|
| |
Они создали советскую атомную бомбу
|
|
| |
Василий Константинович Боболев (1908-1992) - один из первых учеников Ю.Б.
Харитона, работавший с 1947 г. на "объекте" (в КБ-11, позже Арзамасе-16),
аспирант Ю.Б. Харитона, доктор технических наук, Герой Социалистического Труда
(1953, за участие в создании первой водородной бомбы), лауреат двух Сталинских
премий. По просьбе академика Г.Н. Флерова в 1989 г. В.К. Боболев записал
некоторые свои воспоминания, которые предоставил его сын А.В. Боболев.
Публикуются с некоторыми пояснениями.
|
|
| |
Подготовил Борис ГОРОБЕЦ
|
|
| |
Из записок ветерана ядерного центра Арзамас-16 В.К. Боболева:
"Первое знакомство с И.В. Курчатовым (далее - И.В. - Ред.) у меня состоялось в
1938 г., когда он был выдвинут кандидатом в депутаты Ленсовета от нашего
избирательного участка, включавшего в себя Ленинградский физико-технический
институт (ЛФТИ), Институт химической физики (ИХФ) и Политехнический институт (Политех).
Я был агитатором и вместе с кандидатом ходил знакомить с ним избирателей. Ходили
по баракам и одноэтажным домам, стоявшим на проспектах Раевского и Бенуа, в
которых жили строители Политеха. И.В. задушевно беседовал с избирателями,
записывал вопросы-просьбы по устранению непорядков и благоустройству общежитий,
об увеличении жилплощади. И он добивался решения ряда просьб с помощью ректора
Политехнического института. После войны я, как непосредственный участник
разработки атомного и водородного оружия, периодически встречался с И.В. на
объекте, где научным руководителем был академик Ю.Б. Харитон, его первым
заместителем - член-корреспондент АН СССР К.И. Щелкин ("МЭ", 2007, N 8),
начальником объекта - генерал-майор П.М. Зернов.
С Юлием Борисовичем Харитоном (далее - Ю.Б. -Ред.) я познакомился в 1935 г.,
когда был направлен в его лабораторию в ИХФ для выполнения дипломной работы как
студент последнего курса инженерно-физического факультета Ленинградского
индустриального института. Ю.Б. возглавлял в ИХФ лабораторию физики взрыва. Эта
встреча определила всю мою дальнейшую жизнь. Под руководством Ю.Б. я выполнил и
защитил "на отлично" дипломную работу "Изучение природы взрыва в парах
метилнитрата".
Ю.Б. Харитон - физик-энциклопедист, чьи труды совместно с его учениками создали
и развили в СССР науку о горении и взрыве и ее приложениях к разработке ракетной
техники и ядерного оружия. Ю.Б. сочетал в своей лаборатории развитие
экспериментальных и теоретических исследований. В 1939 - 1940 гг. он опубликовал
(совместно с Я.Б. Зельдовичем - "МЭ", 2008, N 9) основополагающие теоретические
работы о цепных реакциях в уране. Ю.Б. - обаятельная личность. С ним всем было
легко работать, так как он отличался теплым отношением к людям, старался развить
их творческие способности и сам был примером исключительной работоспособности.
Ю.Б. был широко известен как крупнейший ученый в области физики взрыва и ядерной
физики. Поскольку еще до войны И.В. Курчатов работал в Ленинграде вместе с Ю.Б.
Харитоном и Я.Б. Зельдовичем по цепным ядерным реакциям, то не случайно, что в
1946 г. Курчатов выдвинул Харитона на должность научного руководителя объекта и
главного конструктора атомной бомбы.
С К.И. Щелкиным я познакомился в 1936 г. Он окончил Симферопольский университет,
в котором ранее учился И.В. Курчатов. В ИХФ исследовал горение и детонацию
газов, ввел представление о спиновой детонации как предельном случае
пульсирующей детонации, развил теорию перехода горения в детонацию и теорию
турбулентного горения газов. Впоследствии это способствовало созданию и развитию
жидкостных ракет. В 1946 г. Ю.Б. пригласил для работы на объекте сотрудников ИХФ:
Д.А. Франк-Каменецкого, А.Я. Апина, а в 1947 г. - А.Ф. Беляева и меня. Александр
Федорович Беляев был учеником и ближайшим сотрудником Ю.Б. Он внес огромный
вклад в теорию детонации смесевых взрывчатых систем и инициирующих взрывчатых
веществ (ВВ), впервые показал, что жидкие ВВ горят в газовой фазе, развил работы
по кумуляции энергии при детонации ВВ.
Совместно с А.Ф. Беляевым я изучал детонационную способность индивидуальных ВВ и
их чувствительность к механическим воздействиям. В 1947 г. защитил кандидатскую
диссертацию "О детонации взрывчатых веществ вблизи предельного (критического)
диаметра". В ней впервые было показано, что, чем меньше критический диаметр
детонации, тем чувствительнее ВВ к механическим воздействиям. Это стало
классическим определением. В июле 1947 г. А.Ф. Беляева назначили заведующим
лаборатории, а меня - старшим научным сотрудником КБ-11.
В 1948 г. меня командировали в Москву для набора научно-инженерных кадров для
КБ-11. Из МЭИ я пригласил B.C. Комелькова, который потом внес большой вклад в
разработку системы инициирования ядерного заряда; из МГУ - И.И. Глотова (позже
он стал заведующим сектором КБ-11); из Военно-инженерной академии – Г.А. Цыркова
(он стал начальником главка Минсредмаша); из НИИ-6 (боеприпасов) - А.Д.
Захаренкова, который стал моим ближайшим учеником и сотрудником, в 1970 - 1980-х
гг. работал первым заместителем министра среднего машиностроения СССР Е.П.
Славского. Из Минобороны я привез на объект майора А.И. Веретенникова (он стал
впоследствии завсектором КБ-11) и пять старших лейтенантов,
техников-подрывников. Вскоре меня назначили заместителем К.И. Щелкина по сектору
N 20 (физики взрыва), а затем - заведующим сектором N 3, который выделился из
сектора N 20. Наш сектор вел научно-исследовательскую работу по газодинамике
вплоть до натурных безъядерных испытаний на полигоне" (ныне Институт физики
взрыва и газодинамики).
В указанных секторах изучали ударную сжимаемость конструкционных материалов при
взрывах. Для этого надо было научиться измерять давление за фронтом ударных волн
в диапазоне от 0 до 2 - 5 млн атм. В центре атомной бомбы находится полый
сферический заряд, подрываемый одновременно в 32 точках наружного слоя из
химического ВВ. 32 фокусирующих элемента преобразуют расходящиеся детонационные
волны в одну сферически сходящуюся волну. Внутри находится алюминиевая сфера с
плутониевым зарядом в центре. При различной длине пути детонационной волны нужно
было добиться одинакового времени ее прохождения от любой точки подрыва
(инициирования) ВВ до любой точки сферической поверхности плутониевого заряда.
Для этого в фокусирующих элементах использовали ВВ с различной скоростью
детонации: сплав тротила с гексогеном (скорость 7560 м/с) и бариевую селитру с
заданными добавками (5200 м/с). Для регистрации меры отклонения от сферичности в
КБ-11 и ИХФ разрабатывали специальные приборы. Для испытаний фокусирующей
системы применяли цилиндры диаметром 30 - 40 мм и высотой 100 миллиметров.
Цилиндры отстреливали круглосуточно на площадке возле каземата, построенного в
1947 г. в 5 км от бывшего Саровского завода Наркомата боеприпасов. Отработку
проводили на имитаторах плутония, обычно на свинце, изредка на тории и природном
уране. При взрывах сначала получались "блины" вместо шаров. И лишь к концу 1948
г., после множества неудач, поисков, через бесконечные изменения в чертежах
шарового заряда, металлический шар сохранил после взрыва идеальную сферическую
форму.
"По моему предложению началась разработка первых скоростных фоторегистраторов.
Первый из них был создан в ИХФ, затем были разработаны растровые
фоторегистраторы, приборы с ждущей разверткой, с покадровой фоторегистрацией
("лупа времени"), осциллографы с разверткой от 1 мкс до миллисекунд.
Научно-конструкторские решения нужно было немедленно воплощать в изделия. Бывало
так. Я показывал чертежи директору завода, он говорил: "Это очень сложный узел,
сделаю за две недели". Тогда я шел в цех, прямо к рабочим: "Ребята, нужно
позарез к завтрашнему утру. Премии, спирт - гарантирую". Мы вместе разбирали
чертежи, и мне говорили: "Приходи утром, будет готово".
Позже указанную аппаратуру стали выпускать серийно. ИХФ совместно с КБ-11 были
поручены все работы по оценке разрушительного воздействия на военную и
гражданскую технику, промышленные и жилые сооружения, по воздействию нейтронного
и гамма-излучений, светового излучения, исследованию ядерных осколков деления
(времени жизни, количественных соотношений сразу после взрыва и в процессе
распада), обучению военных кадров и созданию на полигоне спецподразделений по
дозиметрии и оценке действия взрыва на окружающую среду. Этими работами
руководили академик Н.Н.Семенов ("МЭ", 2007, N 2) и его заместитель по ИХФ,
научный руководитель полигона, будущий академик М.А. Садовский.
В эти годы с И.В. Курчатовым мы встречались, когда он приезжал на объект и
знакомился с результатами, определяя степень готовности к итоговым испытаниям
наших изделий. У него был свой стиль речи, приведу один пример. Однажды, на
другой день после бурных обсуждений, И.В. пришел ко мне и говорит: "Вчера
докладывал, все согласились с выводами. Подписывай писдокумент!" (так Курчатов
называл письменные документы, иногда сокращая и второе слово термина). До меня
его уже подписали Я.Б. Зельдович и Е.И. Забабахин. Я тоже подписал. И.В. выдал
мне очередное задание, я выслушал и принял к исполнению. И.В., как всегда,
улыбнулся, сказал на прощание: "Ну, иди, отдыхай! Физкультпривет!" И ушел. Это у
него всегда означало "иди, работай". Так я и "отдыхал" до утра. Задание,
конечно, было выполнено.
В апреле 1949 г. на меня возложили предварительную проверку готовности
Семипалатинского полигона к проведению ядерного испытания. Мы проверяли все
строительные работы, все оборудование и измерительную технику. Проверку
проводили по схеме генеральной репетиции. После проверки расчетов я внес
предложение обваловать центральное пультовое помещение "12П" (в 10 км от
эпицентра взрыва), в котором должно было находиться все главное руководство -
дело в том, что остекление амбразур могло не выдержать давлений. К.И. Щелкин и
начальник КБ-11 П.М. Зернов согласились со мной. Приехавший на полигон
заместитель Председателя Совета министров СССР М.Г. Первухин дал указание
провести обвалование. Я увидел, как организовывал и с какой тщательностью
проверял все до мелочей И.В. Курчатов. После неоднократной проверки полигона
было принято решение об отправке туда конструкционных узлов из КБ-11. На меня
возложили ответственность за полную комплектацию всех узлов. Испытание прошло
успешно 29 августа 1949 г. Но я на нем не присутствовал, так как после
комплектации и отправки узлов на полигон попал на месяц в больницу (с
инфарктом). После испытания работа на объекте пошла с еще большим напряжением.
Разрабатывались новые, более эффективные изделия - атомная бомба отечественной
конструкции, вдвое мощнее и почти втрое меньшего объема, а затем и водородная
бомба". |
|
| |
|
|
| |
|
|
|
|
