| |
|
return_links(1); ?>
|
return_links(); ?>
|
|
| |
|
|
| |
Гадание на парниковой гуще
|
|
| |
Можно ли просчитать развитие энергетики России на 15-20 лет вперед, чтобы составить надежный сценарий изменения выбросов парниковых газов?
Совместный проект «Мировой энергетики», Всемирного фонда дикой природы и Центра экологических инвестиций
|
|
| |
Алексей КОКОРИН,
Всемирный фонд природы - WWF России,
Георгий САФОНОВ,
Государственный университет - Высшая школа экономики
|
|
| |
Первые оценки объемов выбросов парниковых газов (ПГ) были выполнены академиком
Михаилом Будыко четыре десятка лет назад. Но в то время расчеты не увязывались
со сценариями развития экономики. Даже в 1997 г., когда принимался Киотский
протокол, реальных сценариев изменения выбросов еще не было. Принятие Россией
обязательства в рамках Киотского протокола «не превысить уровень выбросов 1990
г. в течение 2008-2012 гг.» основывалось исключительно на интуитивном желании
восстановить объем производства до прежнего уровня. Однако, когда пришло время
протокол ратифицировать, ситуация изменилась.
Прогноз, сделанный в 2004 г. тогдашним экономическим советником Президента
Андреем Илларионовым, прямо говорил о том, что с таким обязательством нам ни при
каких условиях не справиться. За планированный рост ВВП неизбежно означал резкий
рост выбросов. Прогноз опирался на аналогичные соображения - были рассмотрены
случаи, как в разных странах ВВП за год возрастал на 6-9% и как, соответственно,
при этом росли выбросы. Далее среднее значение полученного коэффициента
умножалось на прогноз роста ВВП в России. Получалось, что к 2008-2010 гг.
выбросы ПГ превысят уровень 1990 г. Подобная «математическая мистификация» никак
не учитывала ни фазу индустриализации сравниваемых стран, ни трансформацию
экономики.
С 2000 по 2007 гг., когда экономика России росла в среднем рекордно высоким
темпом 8,5% в год, выбросы парниковых газов прирастали за год на 1-1,5 % (без
учета нетто-поглощения от земле- и лесопользования). В результате показатель ВВП
на душу населения в России в 2006 г. вернулся к уровню 1990 г., а выбросы
парниковых газов (без учета земле- и лесопользования) оказались ниже уровня 1990
года примерно на 30 процентов.
Таким образом, как и предсказывали критики г-на Илларионова, в частности, из
Высшей школы экономики, из московского Центра по эффективному использованию
энергии, WWF России и многих других организаций, рост выбросов шел в несколько
раз медленнее роста ВВП, что характерно для стран, уже прошедших фазу
«первичной» индустриализации.
В следующем поколении прогнозов эта ошибка учитывалась. Пропорция между ростом
ВВП и потреблением энергоресурсов (коэффициент эластичности) стали вычислять по
российским данным последних лет. Так поступили, например, Институт
народнохозяйственного прогнозирования, а также Агентство по прогнозированию
балансов в энергетике. Расчеты базировались на «Генеральной схеме развития
электроэнергетики», принятой в начале 2008 г. После «кризисной ямки» 2009-2010
гг. в 2011-2025 гг. идет линейный рост выбросов примерно с той же скоростью,
какая наблюдалась в 2005-2008 гг. В результате выбросы ПГ в России в 2025 г.
достигают уровня 1990 г. и продолжают расти.
Принципиальная проблема таких расчетов - невозможность описать будущие изменения
коэффициента эластичности, которые прямо зависят от фазы развития экономики и
энергетики. В самом общем смысле можно выделить три фазы.
Первая - электрификация, когда население только получает доступ к электричеству и
современному энергоснабжению. Здесь примером могут служить Индия и африканские
страны, где говорить о замедлении роста выбросов парниковых газов еще рано.
Вторая - индустриализация, когда каждый год появляются все новые и новые
заводы и фабрики, требующие больше и больше энергии. Примером могут служить
Китай и другие страны Юго-Восточной Азии. Там скорость роста потребления энергии
увеличивается пропорционально ВВП, но пропорция зависит от структуры экономики,
от того, какую долю роста дают энергоемкие отрасли, а какую - сфера услуг,
торговля и высокотехнологичное производство.
Третья фаза - индустриальное общество, где ввод нового завода обычно
сопровождается закрытием старого. Потребление энергии, конечно, растет при росте
численности населения, при развитии тяжелой промышленности, но оно
компенсируется изменением структуры и модернизацией энергетики, все более и
более энергоэффективным производством.
Примером могут служить почти все развитые
страны. На рост выбросов там начинает влиять масса различных факторов - от цен
на импортируемые энергоносители до изменения поведения населения. Собственно
рост ВВП уже не является доминирующим фактором. При принятии правительствами
надлежащих мер выбросы расти прекращают, и начинается их снижение. Примером
сегодня может служить Евросоюз, а в будущем -детально просчитанные планы новой
американской администрации «с 2005 по 2020 гг. снизить выбросы парниковых газов
в США на 15 процентов».
Россия, несмотря на успехи последних лет, - страна с переходной экономикой.
Поэтому после кризиса есть все основания ждать роста выбросов. Вопрос -
насколько?
В материалах «Энергетической стратегии России на период до 2030 г.» делается
вполне логичная попытка «распилить» потребление энергии по секторам экономики и
определить эмиссию парниковых газов на основании суммы прогнозов развития
отдельных секторов. При неограниченности (и дешевизне) энергоносителей подход
был бы в целом правильный, и рост выбросов на 1-2% в год был бы гарантирован.
Но ситуация иная. Добыча энергоносителей - дело все более дорогое и «удаленное»,
а их экспорт - залог нашего финансового благополучия. Поэтому вместо «распила
растущего ВВП по потребителям энергии» требуется моделирование «реализации
растущего ВВП при дефицитных энергетических ресурсах».
Первый шаг в этом направлении был сделан Игорем Башмаковым и его коллегами из
московского Центра по эффективному использованию энергии и Агентства по
прогнозированию балансов в энергетике. В конце 2008 г. они подготовили
обстоятельный доклад, где рассмотрение шло от «печки» наличия энергоресурсов и
поддержания высокого уровня их экспорта. Сначала были проанализированы все
варианты изменения основополагающих входных параметров: численности населения,
изменения ВВП (роста экономики страны в целом); добычи нефти, газа, угля;
производства энергии на АЭС и на ГЭС. Затем были выявлены реальные по цене и
объемам «продукции» наиболее вероятные диапазоны изменения параметров.
После чего данные заложили в разработанную Игорем Башмаковым модель
ENERGYBAL-GEM. Она относительно проста: расчеты ведутся в Excel, основой
методического подхода к прогнозированию является использование модели единого
топливноэнергетического баланса для 38 секторов. Модель имитационная, на ней
можно воспроизводить широкий спектр мер по управлению выбросами парниковых
газов. С другой стороны, она не может «оптимизировать» внутри себя развитие
секторов экономики. Ей также сложно «опуститься» до уровня отдельных
энергетических объектов. Но она наглядна и, главное, является сейчас практически
единственным инструментом, описывающим трансформацию энергетики и экономики в
целом в условиях ограниченности энергоресурсов для внутреннего потребления.
Результатом усилий явился веер прогностических кривых. Этим кривым Игорь
Башмаков дал очень выразительные названия:
«Дорога Сизифа» - наименее вероятная зона, где выбросы быстро растут, но для этого нужно в огромных количествах закупать энергоносители за границей.
«Углеродное плато» - наиболее вероятная зона, если не предпринимать специальных мер по снижению выбросов. Этот сценарий подразумевает разработку и реализацию политики повышения энергоэффективности и развития возобновляемых источников энергии. Но это требуется не столько для того, чтобы контролировать эмиссию ПГ, сколько для того, чтобы была возможность поддерживать динамичный рост экономики. Именно такой путь мы уже видим в последних решениях российского правительства. В этом случае уровень выбросов после «кризисной» остановки, с 2011 г., начинает расти, сначала довольно быстро, а с 2020 года медленнее.
«Низкоуглеродная Россия» - принципиально новый сценарий, где развитие страны идет преимущественно на низкоэмиссионных технологиях, внедрение которых стимулируется с помощью внутренней системы торговли квотами на выбросы. Тогда Россия развивается почти без увеличения эмиссии ПГ.
С точки зрения долгосрочного и конкурентоспособного развития энергетики России,
«наиболееэффективной для климата и электроэнергетики является реализация
сценария: специальные меры по сокращению СО2 + энергоэффективность + ВИЭ» -
именно такой вывод сделан Агентством по прогнозированию балансов в энергетике.
Несмотря на весь оптимизм и прогрессивность этих прогнозов, они все же
отличаются от того, как считает «весь мир» - в частности, Международное
энергетическое агентство (МЭА) и ведущие страны. Международно признанным
стандартом расчетов являются модели «семейства» MARKAL, например, ее последняя
версия - модель TIMES.
Преимущества TIMES - высококлассный алгоритм расчетов, возможность введения в
модель детальных характеристик энергообъектов и предприятии, моделирование
поведения предприятий с учетом будущих изменений в регулировании их
деятельности, учет технологических факторов развития и многое другое.
МЭА пыталось применить эту модель к России, но в одних случаях туда вносились
крайне обобщенные и не слишком соответствующие реальности данные по нашей
стране, в других случаях Россию еще продолжали считать в едином модельном блоке
со странами бывшего СССР. В итоге эти расчеты воспринимались в лучшем случае со
сдержанной улыбкой и не могли стать серьезной основой для принятия решений.
Ситуация изменилась, когда к работе подключились специалисты Высшей школы
экономики, Института экономики переходного периода в сотрудничестве с
представителями программы ETSAP МЭА и WWF России. Фактически они взялись за
работу по калибровке модели для России и внесению в нее огромного массива
реальной информации. Пока модель работает только для «большой энергетики». В нее
включены все электростанции и производители тепла. Их доля в суммарных выбросах
СО2 от сжигания топлива в России составляет 75%, в российских выбросах
парниковых газов - в целом около 50%. Отдельно рассматриваются (но пока не
моделируются) выбросы от промышленных предприятий, транспорта и прочих
источников.
В модель сейчас заложены детальные характеристики более 1200 источников
генерации тепла и электроэнергии, включая производственные, технологические,
экономические, экологические показатели. Объем ресурсов ископаемого топлива и
прогнозный объем добычи и экспорта нефти и газа, прогнозы по АЭС и ГЭС
задавались по «Концепции долгосрочного социально-экономического развития РФ»
(КДР-2020).
Учитывались средние затраты на строительство, эксплуатацию, вывод из
эксплуатации энергообъектов, производственные и технические характеристики новых
технологий и оборудования, данные энергобалансов по видам топлива. Задавались
темпы выбытия «старого» оборудования, равные до 2015 г. 2%, а в 2015-2030 гг. -
4% в год. Это очень консервативная оценка. Поданным МЭА, полное замещение
существующего оборудования в мире происходит за 20 лет (у нас 80% - за 25 лет).
Новым считали оборудование современного уровня (по данным, указанным в
«Генеральной схеме развития электроэнергетики», что во многом соответствует
данным МЭА). Это так же консервативное предположение, так как оно не учитывает
возможности технологического прогресса в ближайшие 20 лет. В свете кризиса было
сделано предположение о спаде промышленного производства в России в ближайшие
три года с последующим восстановительным ростом.
В итоге получили три сценария. Первый - базирующийся на докризисных
представлениях и названный в КДР-2020 инновационным, хотя правильнее называть
его сценарием «без учета ограниченности энергоресурсов и без кризиса». Два
сценария учитывают кризис и различаются темпами послекризисного роста. Увы,
фактические данные по падению производства уже значительно превосходят сценарные
предположения (при заданных в модели 10% в январе 2009 г. промышленное
производство снизилось на 16% от уровня января 2008 г.). Таким образом, лучше
ориентироваться на сценарий с меньшими выбросами.
Также был проведен модельный эксперимент: что может дать создание российской
системы торговли квотами на выбросы и что может дать введение «простого» налога
на выбросы СО2. Цена и налог на СО2 задавались как 15 долл./т СО2 в 2015 г. с
ростом до 25 долл./т СО2 в 2025 году. Расчеты велись от «инновационного»
сценария. Оказалось, что предприятия не только не увеличивают эмиссию ПГ (как
при инновационном сценарии), но им становится выгодно сокращать выбросы при
растущих ценах на углеродном рынке. Фактически участие России в международной
торговле квотами останавливает рост выбросов. Введение налога такого же эффекта
не дает, в этом случае выбросы начинают снижаться только после 2020 г., когда
налог становится достаточно большим.
Таким образом, введение рыночной системы регулирования выбросов фактически
становится эффективным средством модернизации и технологического перевооружения
энергетики. Однако, чтобы система заработала при достаточно низких ценах на
выбросы (около 15 долл./т CO2), нужна ее «подпитка» через связь с международной
системой торговли. Это может быть как участие России в международной торговле
квотами через новое соглашение по климату, которое должно начать действовать с
2013 г. (оно сейчас разрабатывается и носит название «Копенгаген-2009»), так и
двусторонние соглашения с ЕС или США о связи российской торговой системы с
европейской или американской.
Итак, можно ли гадать на модельной гуще? Конечно, можно, если использовать для
этого современные инструменты. Несмотря на более низкий ВВП на душу населения,
чем у других стран «восьмерки», по экономическим процессам, зависимости и связям
с мировой экономикой Россия - уже развитая страна. А значит, как и другие
развитые страны, мы можем и должны тщательно и детально просчитывать свои шаги. |
|
| |
|
|
| |
|
|
|
|
