Главная
Статьи
Мероприятия
Новости
Партнеры
Авторы
Контакты
Вакансии
    Рекламодателям    
    Архив    
         
         
         
 
  return_links(1); ?>
 

Журнал "Мировая энергетика"

Архив Статей

Ноябрь-декабрь 2008 г.

 
    return_links(1); ?>   return_links(1); ?>   return_links(); ?>  
     
 

«Она у нас есть»!

 
   

 

 
 

Борис ГОРОБЕЦ,
доктор геолого-минералогических наук, профессор

 
 

 

8 апреля 1949 г. Ю.Б. Харитон и К.И. Щелкин представили Л.П. Берия доклад, в котором содержались «Порядок испытания РДС-1» и «Программа тренировочных опытов на полигоне». К лету 1949 г. Комбинат № 817 уже наработал около 10 кг чистого плутония и в июне изготовил из него первый заряд. Одновременно заканчивалось оборудование полигона в 170 км к западу от Семипалатинска. Под полигон была отведена площадь диаметром в 20 км — безводная степная равнина, окруженная с севера, запада и юга невысокими горами, а с востока — холмами. Связь с Семипалатинском обеспечивалась по реке Иртыш, грейдерной дороге, через аэропорт областного центра, а немного позже построили железнодорожную ветку. На самом полигоне был полевой аэродром. В центре полигона располагалось опытное поле — круг радиусом 10 км, разделенный на 14 секторов: по два физических и фортификационных сектора, по одному для разных родов войск, еще один сектор — гражданских сооружений.

В последнем были построены: заводское здание, два кирпичных и несколько деревянных домов, железнодорожный мост, шахты глубиной до 30 м, имитировавшие метро, участки канализации и линии электропередачи, размещено 1,5 тыс. животных. В военных секторах установили на различных расстояних от центра 53 самолета, 25 танков и САУ. В физических секторах находилось 15 железобетонных башен высотой до 20 м, подземные казематы и пульты автоматического управления. Общая длина кабельной сети составляла 560 километров. Она связывала 1,3 тыс. приборов. По всему полю были также установлены 9,7 тыс. индикаторов.

На северном краю поля в пункте «Ш» размещался штаб воинской части, пункты обмывки людей, система энергообеспечения поля и жилые помещения для личного состава. На площадке «Н» у восточной границы поля находились командный пункт полигона и здания, в которых хранились комплектующие узлы изделия РДС-1 (код первой атомной бомбы), устройства и аппаратура для его неокончательной сборки. В центре поля располагалась башня высотой 37,5 м для подрыва РДС-1. В башне находились подъемники, а внизу размещалась мастерская для установки в боевую часть РДС-1 шарового заряда с нейтронным запалом.

Начальником полигона был генерал С.Г. Колесников, научным руководителем — М.А. Садовский (будущий академик). Ответственность за всю организацию работ по подготовке РДС-1 к испытанию возлагалась на Ю.Б. Харитона (о нем см. «МЭ», 2008, № 4). Группой подрывников руководил К.И. Щелкин («МЭ», 2007, № 8). Пятого августа на Комбинате № 817 состоялась приемка заряда. Паспорт на детали изделия подписали И.В. Курчатов, Е.П. Славский, А.А. Бочвар и др. Акт о приемке подписали Ю.Б. Харитон и др. В дальнейшем передача изделия после любых операций сопровождалась оформлением актов.

Десятого и одиннадцатого августа в КБ-11 произвели контрольную сборку заряда при непрерывной регистрации фона быстрых нейтронов в реальном изделии. Спонтанные нейтроны с небольшой вероятностью могли спровоцировать преждевременное начало цепной реакции во время подрыва заряда, тогда взрыв оказался бы слишком слабым. С 10 по 26 августа было проведено 10 репетиций с включением всей автоматики, аппаратуры поля и пульта подрыва.

21 августа на полигон прибыл эшелон с деталями заряда. С ним приехали
Ю.Б. Харитон, Я.Б. Зельдович, Г.Ф. Флеров и другие. В тот же день прибыли И.В. Курчатов и А.П. Завенягин. 18 и 26 августа 1949 г. Л.П. Берия передавал И.В. Сталину проект Постановления Совета Министров СССР «О проведении испытания атомной бомбы». Но оба раза Сталин вернул его без подписи, тогда как ранее он всегда утверждал документы Спецкомитета. На этот раз Сталин возложил на Берия всю полноту государственной ответственности за возможный провал испытания, не подставил ему плечо в пиковый момент грандиозной эпопеи. Испытанию суждено было проходить на основании всего лишь проекта Постановления СМ СССР, завизированного Берия.

26 августа на полигон прибыли Л.П. Берия и М.Г. Первухин (курировавший проект от правительства непрерывно с 1943 г.). По предложению Курчатова Берия назначил подрыв на 29 августа, 8.00. Была объявлена 48-часовая готовность. 27 августа провели снаряжение боекомплекта взрывателей капсюлями-детонаторами. В 16 часов 28 августа к мастерской у башни был доставлен плутониевый заряд и четыре нейтронных запала. По паспортным данным выбрали один запал и установили его в зарядный «шар Духова». К четырем часам к башне подрыва прибыли К.И. Щелкин и его дублер по предстоящим операциям С.Н. Матвеев с боекомплектом детонаторов.

С разрешения Берия и Курчатова, находившихся у башни, Щелкин дал команду на вывоз изделия из мастерской. РДС-1 выкатили по рельсам и установили в клеть подъемника. Тщательно проверили управление подъемником и крепление в нем изделия. Зернов поднялся на башню в подъемнике с изделием, а Щелкин и Матвеев — по лестнице. Потом поднялись на башню Завенягин и Александров. Все эти операции заняли еще около часа. К 6 часам отключили аппаратуру контроля нейтронного фона, закончили повторный осмотр изделия на башне, установку электродетонаторов и подключение к схеме подрыва. О ходе всех операций Зернов докладывал Курчатову, который вместе с Берия и другими находился на КП в 10 км от башни.

По окончании всех операций подрывники получили команду покинуть центр поля. На промежуточном пункте Матвеев в присутствии Щелкина и Завенягина включил разъем, соединивший аппаратуру на башне с системой управления на КП. В 6.18 подрывники прибыли на КП и лично доложили Берия и Курчатову о готовности изделия и всех систем.

В это время погода стала резко ухудшаться. Пошел дождь, дул сильный ветер, небо затянуло облаками. Курчатов опасался дальнейшего ухудшения погоды и обратился к Берия с предложением перенести момент подрыва на час раньше. Берия согласился. В 7.00 утра по местному времени над казахстанской степью полыхнула вспышка «ярче тысячи солнц». Через полминуты к КП подошла ударная волна, раздался грохот, стекла на КП были все выбиты, некоторых оглушило. Наблюдатели вышли из бункера КП и увидели разрастание ядерного гриба. Зарево и гул отмечались в 30—70 км от центра поля.

«“Она у нас есть! Мы сумели ее сделать!” Мы бросились друг к другу, обнимались, поздравляли друг друга и самих себя, кричали…» Это фразы из воспоминаний М.А. Садовского, который далее продолжает: «Я отправился на Поле. Всякие контроли еще не начали свою деятельность, и я беспрепятственно добрался до центра Поля, увидел блестящий стеклообразный слой оплавившегося грунта, сравнительно небольшую впадину на месте, где стояла башня с ядерным “изделием” и что-то живое, не то скачущее, не то ползающее по этому стеклу. Приглядевшись, узнал в нем обгоревшего орла-беркута. Вспомнил о том, что и мне, наверное, не очень рекомендуется долго любоваться стеклянным грунтом. Едем обратно и вдруг видим еще одну машину с людьми, выезжающую из-за развалин. Оказалось, что сам Л. Берия со своими приближенными одним из первых, если не первый, сумел выбраться на место взрыва. Он спросил меня, что я видел, и когда я сказал, что обгоревшего орла, то Берия и его команда долго хохотали, приговаривая: “Он видел орла!”»

На месте башни с бомбой осталась воронка диаметром около 3 м и глубиной до 2 м, на ее дне находились остатки железобетонной башни. Здания были разрушены, мост сорван с опор. Около 400 животных погибло на месте, остальных отвезли для проведения анализов и наблюдений. Мощность взрыва определялась по трем параллельным методикам, она соответствовала ожиданиям и составила 22 Кт т.э. В тот же день Берия доложил об успешном испытании Сталину. Легенда гласит, что Сталин сухо ответил: «Я уже знаю».

Официального сообщения об испытании у нас в печати не последовало. Первая открытая реакция проявилась только после переполоха, поднявшегося в западных демократиях. 25 сентября 1949 г. в «Правде» появилось «Сообщение ТАСС в связи с заявлением президента США Трумэна о проведении в СССР атомного взрыва». Оно было стопроцентным блефом. Там говорилось: «В Советском Союзе, как известно, ведутся строительные работы больших масштабов — строительство гидростанций, шахт, каналов, дорог, которые вызывают необходимость больших взрывных работ с применением новейших технических средств. <…> Возможно, что это могло привлечь к себе внимание за пределами Советского Союза».

Зачем Сталин блефовал? Дело в том, что в этот момент у СССР не было в запасе атомных бомб, лишь к концу декабря были собраны две бомбы («МЭ». 2008, № 5). Сталин хотел выиграть время, опасаясь, что американцы нанесут нам атомный удар в те несколько месяцев, когда ответный атомный удар возмездия им и их союзникам еще не угрожал. Однако первая часть блефа о строительных работах была рассчитана на наивных. Американцы ведь обнаружили в пробах воздуха продукты распада именно от атомного взрыва. Больший смысл имела вторая часть блефа, в которой было заявлено, что атомная бомба у СССР имеется с 1947 года: ТАСС напоминал, что «еще 6 ноября 1947 года… В.М. Молотов сделал заявление… что Советский Союз уже открыл секрет атомного оружия, и он имеет в своем распоряжении это оружие».

Рассказывают, что после испытания Берия подошел к группе специалистов, среди которых были и заключенные. Он похвалил всех за проделанную работу. Один из зэков задал вопрос: «Лаврентий Павлович, неужели Вы верите, что мы действительно враги народа?» «Конечно, нет, — ответил Берия, — иначе Вас здесь не было бы».

Сейчас ходит много разговоров о том, что в случае неудачи при испытании Сталин приказал бы расстрелять ведущих организаторов и ученых Атомного проекта. Думаю, что насчет Берия это было бы реальным — Сталин свалил бы на него всю ответственность за провал. Как вспоминал Щелкин, Берия как-то сказал: «Кончится наш проект — и Сталин меня уберет». Однако насчет остальных ведущих работников — сомневаюсь в том, что Сталин их ликвидировал бы. Мне кажется, что после первой неудачи он не стал бы менять команду, оставил бы на месте Курчатова, Харитона и многих других руководящих ученых. Сталин был безжалостен, но он был прагматиком и понимал, что существующая команда ученых — самая знающая и опытная, какую можно было собрать в стране.

 
     
     
 

Журнал "Мировая Энергетика"

Все права защищены. © Copyright 2003-2011. Свидетельство ПИ ФС77-34619 от 02.12.2008 г.

При использовании материалов ссылка на www.worldenergy.ru обязательна.

Пожелания по работе сайта присылайте на info@worldenergy.ru