Сырдарья и Амударья: реки конфликта или сотрудничества?

Евразийский банк развития ищет собственные подходы к участию в освоении гидроэнергетического потенциала Центральной Азии. Этой теме была посвящена одна из сессий первого "круглого стола" "Перспективные направления и механизмы региональной интеграции стран ЕврАзЭС", организованного Евразийским банком развития в конце октября 2007 года.

Владимир ЯСИНСКИЙ,
член Правления Евразийского банка развития

Совместное использование водных ресурсов и водно-энергетического потенциала бассейна Аральского моря становится предметом все более острых дискуссий на саммитах ШОС и ЕврАзЭС. Это вполне объяснимо: вода имеет жизненное значение для стран Центральной Азии, а достижение согласованного механизма совместного водопользования становится все более проблематичным в силу нарастания дефицита водных ресурсов.

ИСТОРИЧЕСКОЕ ПРОШЛОЕ

Бассейн Аральского моря представляет собой уникальную экологическую систему: две великие азиатские реки Сырдарья и Амударья, берущие начало в горах Тянь-Шаня и Памира, связывают шесть стран Центрально-Азиатского региона, включая Афганистан. Здесь географически и исторически сложилась особая структура формирования и использования водного стока.

Хотя основная часть водных ресурсов бассейна Аральского моря формируется в верховьях рек (Киргизия и Таджикистан - 78%), основная часть их используется на нужды орошения в низовьях рек - в Казахстане, Туркменистане и Узбекистане, где сосредоточено более 83% орошаемых земель региона. Конкурентный спрос на воду в регионе уже давно превысил располагаемые водные ресурсы, и в перспективе тенденция нарастания дефицита воды в Центральной Азии продолжится вследствие роста численности населения, развития промышленного производства, увеличения площадей орошаемых земель.

Неутешительные прогнозы в этом плане дает также глобальное потепление климата - с 1957 по 2000 год запасы воды в ледниках Памиро-Алая сократились более чем на 25%, и этот процесс интенсивно развивается.

Проработки специалистов показывают, что до 2025 г. в Таджикистане исчезнут тысячи мелких ледников, площадь оледенения сократится на 20%, объем льда уменьшится на 25%. В результате суммарный сток основных рек, протекающих по территории страны (Зеравшан, Кафирниган, Вахш и Пяндж), уменьшится на 7%.

В таких условиях жизненно важное значение для экономики и населения региона приобретает регулирование гидрологического режима Сырдарьи и Амударьи.

Прибрежные государства нижнего течения заинтересованы в получении основной доли стока летом для орошаемого земледелия. Страны же верхнего течения вынуждены использовать воду зимой для выработки гидроэнергии. Ситуация осложняется тем, что Таджикистан и Киргизия, располагая громадным гидроэнергетическим потенциалом, испытывают острую зависимость от поставок углеводородного сырья из других стран региона - именно из стран, которые находятся в низовьях Амударьи и Сырдарьи, могли бы поступать сюда углеводороды для нужд экономики и населения.

Различия в сезонных требованиях к воде сформировали основное противоречие между группами стран в подходах к использованию ресурсов трансграничных рек. Проблема усугубляется и печально известным кризисом усыхания Аральского моря с его глобальными последствиями, зимними паводками при интенсивной сработке водохранилищ. Это приводит к катастрофическому затоплению территорий и летней засухе в низовьях, острому дефициту энергоресурсов в странах верхнего течения в отопительный период при невозможности выгодно реализовать летние излишки выработки электроэнергии и многому другому.

В условиях единого государства и плановой экономики достаточно эффективно действовала система межреспубликанского водораспределения, обмена электроэнергией и поставок топливно-энергетических ресурсов. Так сложилась система высокой взаимозависимости и дополняемости стран региона при использовании водных ресурсов как для нужд ирригации, так и для получения электроэнергии.

Геополитические изменения и трансформация экономики региона нарушили прежнюю, достаточно устойчивую схему водопользования и энергетического обмена, и перед государствами региона возникла реальная угроза национальной продовольственной и энергетической безопасности. Эта проблема имеет актуальное и принципиальное значение для стран Центральной Азии.

Тем не менее следует отметить, что подобная ситуация не является уникальным явлением, присущим только Центральной Азии. Аналогичная зависимость (со своими специфическими отклонениями) характерна для бассейнов многих международных водотоков, и в большинстве случаев сильная политическая воля, стремление к поиску компромисса позволяют найти взаимоприемлемое решение.

В мировой практике достаточно примеров успешного сотрудничества при управлении совместными водными ресурсами, которое приносит пользу всем его участникам. Страны ЕС на основе сотрудничества улучшили качество водных ресурсов, в Южной Африке совместные программы дали значительные прибыли Лесото и улучшили качество воды на юге Африки, Бразилия и Парагвай совместными усилиями развивают гидроэнергетику.

Хотя многие эксперты и политики опасаются возникновения войн за водные ресурсы, за последние 50 лет, по данным ПРООН, зафиксировано всего 39 конфликтов на этой почве (и 30 из них - на Ближнем Востоке!). Более того, большая часть их, к счастью, оказалась мелкими стычками. Однако за этот же период было заключено не менее 200 договоров о водных ресурсах.

НОВЫЕ ТЕНДЕНЦИИ

При отсутствии четких и однозначных межгосударственных договоренностей о совместном использовании и освоении водно-энергетических ресурсов трансграничных рек возникает искушение решить национальные водно-энергетические проблемы за счет пренебрежения интересами других стран в общем водопользовании. Странам Центральной Азии не удается определить порядок и условия возведения объектов на трансграничных водотоках, хотя последние десять лет ведется вялотекущее обсуждение темы создания международного водно-энергетического консорциума.

Известные инструменты согласования интересов, выработанные международными институтами, здесь не действуют, поскольку не все страны региона являются членами соответствующих конвенций ООН. Попытки авторитетных международных организаций, включая Всемирный банк, ПРООН, ОБСЕ, продвинуть разработку таких документов пока не увенчались успехом. Это усиливает конкуренцию за воду, обостряет межгосударственные отношения по водному фактору.

Понимание остроты ситуации в начале 90-х годов прошлого века привело центрально-азиатские страны к заключению ряда соглашений по совместному использованию и охране водных ресурсов, которые в тот период сыграли определяющую роль в предотвращении острой межгосударственной конфронтации. Однако эти документы не имеют под собой механизма их реализации, носят рамочный и необязательный характер. Это позволяет участникам широко толковать положения документов в собственных интересах. В результате межгосударственные договоренности по зимним компенсационным поставкам энергоресурсов Киргизии в обмен на попуски из водохранилищ летом для ирригационных потребностей Казахстана и Узбекистана, с передачей им излишней летней выработки электроэнергии, в полном объеме не выполняются.

В последние годы интенсивно обсуждаются планы Киргизии и Таджикистана по развитию гидроэнергетики, которую они рассматривают как возможно единственный источник и основу развития национальных экономик. Этому стремлению способствуют низкие уровень энергетической независимости и потенциал водных ресурсов.

Энергетический потенциал бассейнов Сырдарьи и Амударьи оценивается в 460 млрд кВт * ч в год, но до настоящего времени используется менее чем на 10%. Почти 70% его сконцентрировано в Таджикистане, четверть - в Киргизии. По оценкам, Таджикистан в состоянии стать третьим производителем гидроэнергии в мире после России и Канады.

Гидроэнергетические объекты предполагается ввести в верховьях Вахша (бассейн Амударьи) и Нарына (бассейн Сырдарьи), являющихся основными трансграничными водными артериями региона. В первую очередь рассматриваются проекты завершения строительства Рогунской ГЭС в Таджикистане мощностью 3600 МВт и двух Камбаратинских ГЭС общей мощностью 2260 МВт в Киргизии, сооружение которых было вынужденно приостановлено после распада СССР.

Вполне понятна обеспокоенность политиков и специалистов государств нижнего течения рек возможными последствиями влияния новых объектов на гидрологический режим реки. В то же время расчеты показывают, что достижение баланса интересов в бассейне Амударьи, например, возможно в оптимальном режиме в увязке с работой Нурекского и Туямуюнского водохранилищ в энергоирригационном режиме. При этом условии снижаются риски искусственного маловодья, повышается водообеспеченность. Однако ситуация может осложниться, если и Рогун, и Нурек будут работать в энергетическом режиме, при котором возможен перенос повышенного летнего стока на зиму (максимум потребностей в электроэнергии) и создание искусственного маловодья летом в среднем и нижнем течении Амударьи. В этом случае неизбежны ущербы для сельского хозяйства; пересыхание русла Амударьи летом вызовет кризисную экологическую и санитарно-эпидемиологическую обстановку.

Все это свидетельствует о необходимости согласованных действий при принятии решений о строительстве крупных гидроузлов в бассейнах трансграничных рек, возможностях компромисса при наличии сильной политической воли и в обстановке взаимного доверия.

В последние годы центр тяжести дискуссий по водно-энергетической тематике сконцентрировался в Евразийском экономическом сообществе. В результате длительных и острых обсуждений здесь был разработан проект концепции эффективного использования водно-энергетических ресурсов Центрально-Азиатского региона. Он был рассмотрен на состоявшемся недавно душанбинском саммите глав государств - членов ЕврАзЭС и вновь отправлен на дальнейшую проработку с привлечением международных экспертов.

Суть противоречий сохранилась - это различие интересов государств верхнего и нижнего течения рек в сезонном и отраслевом использовании водных ресурсов, отсутствие механизмов сбалансированного водно-энергетического обмена. Государства нижнего течения требуют гарантий, как минимум сохранения сложившихся режимов использования стока рек для удовлетворения нужд орошаемого земледелия и поддержания уровня Аральского моря. Страны верхнего течения озабочены энергетической независимостью и потребностями развития экономики.

В этом плане интересно хотя бы вкратце рассмотреть, в чем заключается мировой опыт в совместном использовании международных водотоков.

НЕАБСОЛЮТНЫЙ СУВЕРЕНИТЕТ

По международному праву абсолютный суверенитет страны, расположенной выше по течению трансграничной реки, над водными ресурсами является недопустимым. Вместе с тем международное право закрепляет две нормы: право на справедливое и разумное использование и принцип ненанесения значительного ущерба. По существующей мировой практике только при прозрачном и последовательном соблюдении этих норм внешние инвесторы смогут участвовать в проекте в водно-энергетической сфере, имеющем трансграничное влияние.

Применительно к Центрально-Азиатскому региону это означает, что освоение гидроэнергетического потенциала рек бассейна Аральского моря возможно только после и на основе разработки нового комплексного механизма совместного водопользования. Однако уже сейчас из-за низкой кооперации страны Центральной Азии несут существенные потери в орошаемом земледелии и энергетике. При этом многие эксперты подтверждают, что даже самые масштабные инвестиции в освоение гидроэнергетического потенциала Сырдарьи и Амударьи окупятся в экономически обоснованные сроки при условии согласования режимов работы каскадов водохранилищ за счет получения дополнительной прибыли от устойчивого сельского хозяйства и выработки электроэнергии. Снизятся ущербы от паводков и засух, улучшится качество питьевого водоснабжения, стабилизируется экологическая обстановка в бассейне Аральского моря.

Таким образом, существует оптимальное решение проблемы, учитывающее интересы всех стран региона. Но для этого необходимы согласованные действия, достижение компромисса, присутствие политической воли и взаимное доверие. Жесткие связи и взаимозависимость экономик региона по водно-энергетическому фактору делают неприемлемым освоение гидроэнергетического потенциала, при котором игнорируются интересы государств нижнего течения. Именно такую политику проводили в недавнем прошлом Турция и Китай в верховьях рек Тигр, Евфрат и Меконг.

Только достижение договоренностей в водно-энергетическом регулировании на политическом уровне между странами региона позволит привлечь масштабные долгосрочные инвестиции, достаточные для завершения ранее начатых и строительства новых гидроэнергетических объектов.

МЕЖДУНАРОДНЫЙ НИВЕЛИР

Эта цель достижима при активном участии на всех этапах подготовки и реализации проектов международных финансовых организаций, в том числе и в первую очередь Евразийского банка развития (ЕАБР). Это обусловлено миссией и стратегией Банка: своей инвестиционной деятельностью на евразийском пространстве способствовать экономическому росту стран региона, расширению торгово-экономических связей между ними и углублению интеграционных процессов.

Как участник реализации проектов, действующий в соответствии с международными стандартами и на основе норм международного права, Банк в качестве финансового инструмента может способствовать укреплению духа доверия и сотрудничества в регионе, обеспечению баланса интересов сторон. На этой основе возможно привлечение в проект инвестиций со стороны других международных финансовых организаций, третьих стран, частного бизнеса.

Практика участия международных банков развития в водно-энергетических проектах трансграничного значения требует от государств-бенефициаров уведомления других прибрежных стран о намечаемом проекте, его оценки с точки зрения минимизации ущерба прибрежным государствам и окружающей среде, проработки макроэкономических результатов, изучения правомерности возможных возражений. Таким образом, банки в отдельных случаях выступают инициаторами и посредниками в переговорах прибрежных стран для достижения соглашений и договоренностей.

Евразийский банк развития прорабатывает такие подходы к участию в гидроэнергетических проектах Центральной Азии, которые помогут достичь баланса противоречивых интересов прибрежных государств, а интеграционные процессы в регионе получат дополнительный импульс.